— Охаё, [2] Ниночка, — поздоровалась сестра с подругой. Та с улыбкой кивнула.
— Как дела, Нелличка? — заворковала она. — Как оценки?
— Все плохо, — сокрушенно произнесла Нелли. — Родителей в школу вызывают.
— Мне, что ли, опять идти? — обозлилась я.
Сестра вела себя в школе просто ужасно. Училась плохо. Изредка хамила преподавателям. Постоянно дралась. В последний раз от нее пострадал мальчишка, которому она цветочным горшком разбила лоб. Нелли говорила, что все это происходит потому, что многим хочется поиздеваться или поприкалываться над ней, заядлой анимешницей, не похожей на остальных. У них в школе существовал целый клуб любителей аниме и манги, и сестра была его постоянным членом. А ребят из этого клуба некоторые действительно недолюбливали, и кто-то из особо ярых противников аниме-движения старался подколоть или унизить их. Нелли, которая с детства отличалась бурным нравом, постоянно лезла на рожон и всем давала сдачи. К этому приложила руки и моя любезная подруга. Нинка самолично обучала сестру, как нужно правильно драться. Трудно поверить, но эта хрупкая блондинка ходила на самооборону и на борьбу.
— Сходи, онэгай симас, [3] — заныла Нелли, — а то мне влетит от завуча-самы. [4]
— А дядя Томас сходить не может? — вспомнила некстати папу Нинка.
Да-да, папу звали именно так. Свое старое имя Тимофей, данное ему моими бабушкой и дедушкой, ему не нравилось.
«Я не смогу реализовать себя как настоящий художник, пока меня будут звать Тимкой», — говорил он.
«Да уж попробуй, реализуй себя как-нибудь, друг мой дорогой Тимка», — говорила в ответ бабушка, считавшая, что ее старший сын с приветом.
«Я не могу быть просто Тимкой! Я буду кем-нибудь другим», — отвечал непосредственный папа. Имя он все же изменил. И действительно, слава пришла к родителю после того, как он поменял свое простое русское имя Тимофей на заморского Томаса. У меня в паспорте, кстати сказать, так и записано, что я — Радова Катрина Томасовна.
Почему Катрина? Ну, как глубоко творческий человек, мой отец не мог жить без выпендрежа, поэтому назвал меня Катриной, а не Екатериной. Все меня зовут просто Катей или там Катькой, Катриной — только изредка домашние, а незнакомые люди, слыша мое имя-отчество, думают, что я немка. Чистокровная, причем. Я все хочу поменять имя в паспорте на нормальное, но никак руки до этого не доходят.
Старший брат, тот самый «компьютерный гений», между прочим, зовется у нас Эдгаром, в честь одного из папиных любимых художников Эдгара-Жермен-Илера де Га (или сокращенный вариант — Эдгар Дега). А вот имя Нельки давалось без папиного присутствия: в момент ее рождения он находился на каком-то там конгрессе во Франции. Поэтому родственники тайком назвали девочку Нелли в честь прабабушки. Я до сих пор помню, какой скандал учинил папа, когда вернулся домой и обнаружил, что уже не сможет дать третьему ребенку имя Сельвестина, ибо она уже получила другое.
— Дядя Томас не сможет, — язвительно отвечала я подруге, наливая сестре тарелку супа из большой кастрюли. Наверное, это смешно, но в нашей семье готовить умеет лишь только мой чванливый дядя. Каждые выходные он варит кучу всего на неделю вперед. Запасы стоят у нас в холодильнике, и мы их только разогреваем. Леша ругается, грозится, что готовкой заниматься больше не будет, но все равно делает это. Если бы его многочисленные пассии узнали бы о том, что роковой красавец, модель в прошлом и дизайнер в настоящем, бегает по кухне с поварешками и в фартуке собственного пошива, они бы от смеха лопнули. — Дядя Томас считает непедагогичным ходить по всяким там школам.
— Непедагогичным? — переспросила Ниночка со смехом.
— А вообще он был у нас недавно, — подхватила Нелли, запихивая в рот печенье, — на родительском собрании. Училка попросила меня потом, чтобы папа больше не приходил.
— Это почему? — заинтересовалась тут же сплетница Нинка, которая считала нашу семью забавной. — Кать, я тоже еще супа хочу. И котлет. Спасибо.
— Пожалуйста, проглот, — ответила я, вновь раскладывая еду по тарелкам и одновременно рассказывая эту историю подруге. — Дядя Томас пришел на собрание после очередной выставки. Точнее, он сбежал с этой выставки, а потом намеревался вернуться обратно. Приперся в школу в костюме из голубой кожи, повсюду порванной и покрытой лаком. Это у них на выставке что-то вроде дресс-кода было — из-за антигламурной тематики.
— Леша этот костюм папе целых три дня делал и при этом страшно ругался, — подхватила сестренка.
Мне тут же вспомнилось, как, вместо того чтобы идти к друзьям на вечеринку, дядя сидел на полу и делал выкройки, а Томас ходил рядом и учил младшего брата правильно резать ножницами и рисовать линии мелом.
— Зачем художникам такой дресс-код? — поинтересовалась Журавль.
— Они там протестовали против моды, — сказала Нелли, усиленно жуя.
— Ага, протестовали, — подтвердила я, глядя на этих обжор. — Собрание было в восемь часов вечера, а Томас сбежал с выставки и очень, по ходу дела, хотел на нее вернуться. Поэтому он попросил знакомого байкера подвезти его на мотоцикле до школы. Чтобы пробки проскочить. Тот согласился. Подвез. Вместе с ним в школу поехали и его друзья, штук эдак восемь. А так как они, по-моему, все были слегка навеселе, — я выразительно поиграла бровями, — то очень сильно захотели пойти вместе с папой на собрание.
— Папа сказал, что байкеры соскучились по школьным временам и захотели освежить воспоминания, — вмешалась Нелли.
— И как, освежили? — оживилась в предвкушении подруга.
— Освежевали, это будет правильнее, — мрачно сказала я. — Только не воспоминание, а присутствующих. Вломились в класс всей толпой. В своих «косухах», шлемах, кожаных штанах, заклепках, браслетах с шипами. А там как раз куча учителей сидела, несколько завучей и даже директор, потому что обсуждали что-то важное. Они сначала испугались их, а потом, когда узнали, что это «родственники Нелли Радовой», чуть в обморок не попадали.
— Естественно, — хмыкнула сестра. — Никто не хочет ходить в школу, так что учителя думали, что у меня вообще родни нет.
А я продолжала:
— В результате байкеры остались вместе с папой в классе, довели молоденькую математичку до слез своими шуточками…
— Они называли ее «телочкой»!
— …затем напугали завуча непристойными предложениями, поприставали к родителям и чуть было не устроили «серьезный разговор» с одним из отцов на школьном дворе. Директор, видя это, как можно быстрее закруглился и выставил Томаса и его дружков вон, в вежливой форме, правда… А потом вместе с классной руководительницей попросил Нельку больше не говорить папе приходить в школу до выпускного вечера. Да и на выпускной ему, типа, вовсе не обязательно идти.