— Пишу стихи, — наконец ответил он, — это глупо?
— Нет. Почему ты считаешь, что это глупо? — удивилась я искренне. В нашей семье отношение к самовыражению и к творчеству, как к его продукту, было почти священным.
— Мне кажется, мои стихи — не самые лучшие стихи. Далеко не лучшие.
— Думаю, тебе стоит судить не по своему мнению, а по мнению других, — рассудительно сказала я. — Если хочешь, я когда-нибудь прочитаю их, — добавила я, интуитивно зная, что Антон не тот человек, который будет давать свои стихи кому попало. А с ним мы только еще начинаем общаться. Может быть, когда-нибудь потом.
Он кивнул мне, а я принялась уверять его, что писать стихи парню — это совсем не глупо, а напротив, очень здорово. Я люблю творческих людей.
— Кстати, мой папа тоже писал стихи. Еще в школе. Показал их как-то классному руководителю, а она вызвала в школу его маму, то есть мою бабушку. Томас пишет стихи еще хуже, чем картины, — поведала я старую семейную байку.
Парню явно стало смешно.
— Он создает чудесные вещи, — отозвался он. — Кать, и почему я раньше не знал, кто учится со мной в одной группе?
— С тобой учится всего лишь дочь современного полусумасшедшего художника, — улыбнулась я в ответ, все-таки польщенная. — И если применить к прилагательному «чудесные» синоним «неадекватные», то я соглашусь.
— Почему ты называешь отца по имени? — спросил Антон, перехватывая у меня инициативу в задавании вопросов. — Не папа, а Томас?
— Мы так привыкли. Томас очень демократичный. Он и сам хотел называть бабушку и дедушку по имени — у него на почве авангарда крыша совсем поехала, ну, ты заметил. И лет в восемнадцать, когда он уже учился в Санкт-Петербургской академии художеств — да-да, его туда приняли на свою беду — тогда Томас и решил называть своих родителей по именам. Бабушка этого не стерпела и побила его тапкой. По крайней мере Томас жаловался на это однажды одному из друзей… Мол, не знал, что обычная тапка может причинить столько ущерба! А Леша все никак не хочет признавать, что он не молодой мальчик, а взрослый мужчина. Не хочет быть дядей. Хотя у нас разница в возрасте около десяти лет. Смешно будет, если я его буду дядей звать, правда?
— Наверное, так, — согласился Антон. Он не был многословен, но слушал внимательно, с большим интересом.
— К тому же он — бывшая модель и помешан сам на себе, — продолжала я. — А Нелли требует называть ее сестрой по-японски. С ума сойти. Но, знаешь, я решила, что если у меня будут дети, они будут звать меня, как и положено — мамой, а не Катей или Катриной.
— Почему так? — внимательно посмотрел на меня Антон.
— Я хочу быть консервативной. Может быть, в пику родственникам. А может быть, сама по себе такая. Я хочу хорошую, нет, правильнее будет сказать, нормальную семью, — задумчиво отозвалась я. — Знаешь, мне не хватает этих слов. Мама, папа.
— Наверное, ты будешь хорошей мамой.
— Не знаю. Я хочу быть строгой, но понимающей, — призналась я.
Антон задумчиво стал разглядывать лазурное чистое небо.
— Катя, знаешь, когда ты рассказываешь мне про своих родственников, мне становится тепло.
— Тепло? Почему? — удивилась я и поняла, что мне самой тепло и уютно находится с этим странным человеком в устрашающих очках. Ну и что, что очки? Зато у него глаза красивого чистого серого цвета. А Антон продолжал:
— Я всегда мечтал о двух вещах. И второй моей мечтой была именно большая, крепкая семья.
— Вот как?
— Да. И не важно, как ты называешь своего отца: папа или Томас, важно, что он тебя любит, а ты — его. Моя мать ни за что не позволила бы называть себя по имени, но, поверь, то, что я и брат зовем ее мамой, не делает ее мягче или добрее, Катя.
— Наверное, ты прав. А второе твое желание?
— Пока не скажу, — Антон улыбнулся мне. — Когда оно исполнится — тогда обязательно узнаешь.
— Ну и ладно, — широко улыбнулась я в ответ. — Я не буду расспрашивать, хотя мне очень-очень интересно! И я хочу сказать тебе, что твои обе мечты станут реальностью! Катрина Томасовна гарантирует.
— Катрина? — удивленно переспросил парень.
— Это мое полное имя, не Екатерина, а Катрина, только не говори никому. Да, это Томас постарался, а еще он…
Мне не суждено было закончить эту фразу. Телефонный звонок перебил меня.
— Да? — схватила я трубку и вынуждена была отодвинуть ее от себя — так громко орала Нинка.
— Катя! Катя! Это катастрофа! — истерично вопила она.
— Ты чего, Нин? Что случилось? — испугалась я слегка.
— Катя! Эта сумасшедшая крыса Эльза сошла с ума! — надрывалась подруга.
— Эльза Власовна? — уточнила я.
— Да! Эта карга… эта свинья в бриллиантовых апельсинах, — задыхалась от избытка эмоций Нина, — ты знаешь, что она сделала? Что она удумала?
— Что? — естественно, не знала я.
— Жаба позвонила отцу и сказала, что ждет меня в гости, — с сарказмом произнесла Нинка, — но не одну. Эта старая перечница мечтает увидеть рыло! Ты представляешь!?
— Чье рыло? — не врубилась я.
— Не чье! А кого! Сумасшедшего идиота Келлу! Она ждет меня в гости с моим парнем Келлой, ха-ха-ха! Очень уж он ей в душу запал.
— Так в чем проблема? — покосилась я на Антона, который, кажется, заскучал — казалось, он полностью погрузился в себя. — Не ходи и все.
— Катя, ты знаешь, что такое практичность? — осведомилась Нинка. — Бабку нельзя обижать. И надо выполнять все ее капризы.
— Зачем? — устало спросила я, — ты же ее не любишь?
— Ее никто не любит, — буднично отозвалась подруга и проорала вдруг. — Наследство! Наследство, Катя!!! Она еще не знает, кому оставить все свои миллиончики! А я очень хочу быть ее наследницей!
— Слушай, — возмутилась я, — ну тогда иди к ней в гости! Чего ты орешь! Раз он ей так понравился, то ты должна быть, наоборот, счастлива. У тебя больше шансов будет на это самое ваше наследство! И вообще ты меркантильная. Подумай лучше о его чувствах.
— Да по барабану мне его чувства, — заявила Нинка.
— Ты его приворожила, — как можно тише прошептала я.
— Чего ты там бубнишь? Говори громче. И подумаешь, приворожился он. Отворожится, блин, гад ползучий! Дело не в этом. Отец решил, что с помощью синенького мы жабу и разведем. Мне теперь с ним… — голос подруги задрожал.
— Что с ним?
— Встречаться мне с ним придется. Вот уроду будет счастье, чтобы его лошадь взасос поцеловала. Ой, Кать, у меня батарея садится….
К моему несказанному счастью почти в этот же момент у Нинки отключился телефон. Любовь к деньгам эту сумасшедшую не доведет до добра. Это все Божье провидение все-таки — раз присушила себе Келлу, вот и встречайся с ним.