— Почему-то мне кажется, — хрипло сказал он, — что если бы с неба падала звезда всякий раз, когда кто-то замечает случившуюся со мной перемену, то очень скоро ночи стали бы весьма темными.
— А вот мне кажется, — ответила Ризель, — что эта шутка вполне в духе Кристобаля Крейна… который, как мы знаем, все эти годы оскорблял и унижал тебя, чем и заслужил бесславный конец. Ладно, не будем о нем. — Она улыбнулась, легко коснулась его взъерошенных волос. — Ведь на самом деле мы оба изменились, да? Стали старше, поумнели…
— Ты такой и была. А я… — он пожал плечами. — Не знаю.
В зеркале отражались двое: стройный худощавый юноша, почти мальчик, и девушка с длинными белыми волосами. Они были разными, и всё же походили друг на друга так, как могут походить лишь брат и сестра.
Но кровное родство вовсе не предполагает взаимопонимания.
— Я знала, ты не поймешь. — Голос принцессы внезапно сел, и Амари ощутил болезненный укол в сердце: он лишь теперь понял, как сильно ранил сестру своим равнодушием, своей холодностью. — Я… пришла, чтобы попросить прощения за то, что случилось той ночью.
Вдруг зеркало лжет? Он повернулся, посмотрел на Ризель: принцесса выглядела очень уставшей, изможденной, как будто не спала всю ночь… так оно и было, наверное. Сам Амари тоже не спал, но у него была «Невеста», которая всегда могла поделиться силой, а с Ризель никто не делился.
— Ты больше не будешь носить траур, — проговорил он и взял её за руку. — Я вернулся и никуда не уйду.
По лицу Ризель пробежала тень. С легкой улыбкой она высвободилась и отступила на шаг; Амари растерянно огляделся и увидел отца — Аматейн появился так тихо, словно вырос из-под земли. Как давно Капитан-Император наблюдал за своими детьми? Он был в маске, и это невольно порадовало Амари, потому что одна лишь мысль о том, сколь виртуозно Звездочет обманывал Крейна, сводила с ума.
— Вы помирились? — спросил Капитан-Император и прибавил, не дожидаясь ответа: — Превосходно! С учетом того, что моя дражайшая супруга наконец-то прервала свое затворничество, можно со всей смелостью утверждать: в нашей семье наконец-то наладилась жизнь. Амари, как думаешь, следует ли нам в честь твоего возвращения устроить праздник?
— Я уже забыл, что это такое, — сказал принц.
— Значит, стоит, — подытожил Аматейн. — Дорогая, придется тебе заняться всеми необходимыми приготовлениями.
— Мне? — Ризель изумленно подняла брови и, спохватившись, прибавила: — Я всё устрою, разумеется… если мне не будут мешать стражи, шпионы и прочая двуличная шатия.
— Не будут, — покладисто согласился Капитан-Император. — Сегодня я соберу совет и объявлю, что три года назад мы с тобой предотвратили покушение на жизнь принца, которое намеревался устроить Кристобаль Фейра. Для этого наследника престола пришлось отослать из дворца и спрятать. Неудачное стечение обстоятельств привело к тому, что Фейра сумел захватить моего сына… но всё завершилось благополучно.
Аматейн взглянул на своих ошеломленных детей и серебряная маска надежно спрятала его довольную ухмылку.
— Н-народу объявят… то же самое? — спросил Амари, чувствуя, как натягивается связующая нить между ним и «Невестой ветра». Капитан-Император кивнул. — А что будет с Умберто и остальными?
— Всё зависит от того, как этот морячок поведет себя в ближайшие дни, — ответил Аматейн. — Вероятно, ему и тем, кто его поддержал, будут предложены места на черных кораблях… а что касается остальных, то я ещё не решил, каким способом их казнят. Что ж, хорошо! До полудня ты свободен, мой мальчик, но потом я вместе с лордами буду ждать тебя в Зале Зеркал. Понятно? — Амари кивнул. — Ризель, нам пора. Надеюсь, ты за время отдыха не разучилась работать?
Принцесса смиренно последовала за своим отцом, не сделав даже попытки воспротивиться, и Амари вновь остался наедине со своими сомнениями. Всего лишь первое утро, а ему уже пришлось выдержать три битвы — три разговора. С матерью, сестрой и отцом. Память услужливо подсказывала, что здешняя жизнь всегда была такой, но ему не хотелось верить. По коридорам дворца, как по венам, текли реки слов, кабинеты были заливами, а залы — морями; мгновение забывчивости или чрезмерного доверия могло стоить навигатору если не жизни, то фрегата… впрочем, это было одно и то же. Амари сжал кулаки до боли в ладонях, зажмурился: «Если ты считаешь, отец, будто я не понял, что сына-соловья ты был готов объявить самозванцем и убить собственными руками!..»
— Нет, не так, — сказал он вслух и коротко рассмеялся. Слуги, подслушивавшие за дверью, растерянно переглянулись. — Руки ни при чем, если есть Дар Цапли и что-нибудь острое!
Словно в ответ на его слова по комнате пронесся ветер, настежь распахнул двери.
— Свободен до полудня, — проговорил принц. — Что ж, пора немного прогуляться и узнать, что изменилось здесь за время моего отсутствия…
* * *
Фаби казалось, что это суматошное утро никогда не закончится: сначала Ризель потребовала устроить ей ванну, потом велела отыскать какое-нибудь платье не белого цвета. Если первое задание вместе с компаньонкой выполняли ещё три служанки, то второе относилось уже к ней одной и было непростым — вот уже три года принцесса носила только белоснежные одежды. «Кошмар… — бормотала Фаби, перебирая гардероб своей госпожи. — Что делать, если я не найду ничего подходящего?»
Подходящее платье нашлось на самом дне сундука, который уже несколько лет не открывали, и было оно зеленым. Фаби едва успела всё подготовить к тому моменту, когда Ризель закончила принимать ванну, и лишь потом поняла, что зеленый цвет может кое-кому не понравиться.
— Очень мило, — сказала принцесса, увидев свой новый-старый наряд. — Я и забыла о нем. Ты молодец!
И всё, и ни слова о том, что белое платье, в котором она была накануне, Фаби пришлось прятать от служанок, потому что его от воротника до подола покрывали пятна грязи, крови и ржавчины. На робкий вопрос компаньонки, что следует с ним делать, Ризель ответила равнодушно: «Сожги».
Фаби с огромным удовольствием сожгла бы и свои воспоминания…
— Я ухожу, — проговорила Её Высочество, отвлекшись от удивительно долгого созерцания своего отражения в зеркале. — Если Амари не хочет идти ко мне, то я сама сделаю первый шаг, и даже Капитан-Император мне не помешает. Ты наведи тут порядок… а потом разыщи Рейнена Корвисса и передай ему это.
Воробышек с почтительным поклоном приняла из рук госпожи послание для алхимика и, как только Ризель ушла, принялась за дело. Вернуть на место все вещи, которые она поспешно вытаскивала из сундуков, было делом несложным, но долгим; впрочем, рутинная работа иной раз может стать превосходным поводом для того, чтобы многое обдумать. Прогнав из головы мысли о том, где и почему её душа бродила всю ночь, Фаби сосредоточилась на более важных вопросах.
Ризель до сих пор свободна — стражи-истуканы у дверей не в счет, — и за ней даже не следят. Почему? Если император намеревался поступить так, как требовал закон, то принцессе следовало встретить рассвет в тюрьме. Значит, поняла Фаби, её не будут наказывать за измену.