Человеческие жертвоприношения – серьезное обвинение, и кара за это полагается более чем суровая. Даже не столь важно, с какой именно целью Дараи это проделывает, хотя… Брошенная ею вскользь фраза «умирать я пока не собираюсь», тот факт, что в лесу исчезали в основном женщины и дети, – все это ведет к одному. Довольно известное заблуждение – для того чтобы продлить собственную жизнь, нужно забирать чужие, – ему поддавались не только маги и ведьмы. Тогда все встает на свои места: сила юности, заключенная в детях и подростках, животворящая сила женщин… Мужчины с этой точки зрения практически бесполезны, как бы это ни уязвляло их самолюбие. Хм, а старики? Мудрость, что ли, ей понадобилась? Почему бы и нет, в конце концов! А впрочем, на два десятка женщин и детей пропало трое стариков, так что, быть может, Дараи тут и ни при чем. Либо с ними расправились для отвода глаз, это уже не так важно.
Но моих догадок и голословных обвинений лично мне было мало, я хотела взять Дараи с поличным. Однако… И как это Коллегия умудрилась просмотреть такую мощную ведьму? А ведь, судя по всему, Дараи успешно пряталась на протяжении многих лет. Вот только сейчас вдруг словно с цепи сорвалась! Не исключено, что она и прежде промышляла такими опасными забавами, но, раз ее не поймали, значит, она была очень осторожна. Что же подвигло Дараи заняться сурово наказуемыми деяниями почти в открытую? В самом деле, как в страшной сказке: дом в лесу, куда любого путника приглашают в гости, только обратно на дорогу путник уже никогда не выйдет… Но не могла же она не понимать, что долго это продолжаться не сможет! Нет, что-то здесь не так. Пожалуй, Дараи нужно будет допросить до того, как передать в руки Коллегии. Сдается мне, она знает что-то интересное. Не исключено, что ведьма просто свихнулась на старости лет, но вдруг нет?
Впрочем, гадать я могла сколько угодно, но пока оставалось только ждать развития событий. Сидеть просто так было скучно, и, чтобы не молчать, я спросила:
– Лауринь, а как поживает ваша сестра? Лейда, если не ошибаюсь?
Лауринь вздрогнул: очевидно, он успел уже с головой погрузиться в интереснейшие мысли о ведьмах, жертвоприношениях и прочей пакости и такой резкой смены темы не ожидал.
– В-все хорошо, госпожа Нарен, – ответил он с запинкой. – Вы были правы, в том заведении с ней хорошо обращаются, ей нравится…
Я в этом и не сомневалась. Собственно, и спросила я только потому, что не так давно видела Лауриня в городе, чинно прогуливающегося в компании младшей сестры. Девочка выглядела вполне цветуще, и даже хромота ее была почти незаметна.
– А поместье?
– Поместье… – Лауринь замолчал ненадолго. – Там… в общем, там и не осталось никого. В замке живут еще несколько слуг, а остальные подались по деревням, как вы и говорили, госпожа Нарен.
– Ясно. – Приятно, что я снова оказалась права. – Лауринь, а неужто ваше имение вовсе не приносило дохода?
Судя по движению за спиной, Лауринь помотал головой, потом сообразил, что глаз на затылке у меня нет, и ответил вслух:
– Почти никакого, госпожа Нарен. Отцу же оставили всего ничего, самые бросовые земли… А к тому же он всю жизнь прослужил в гвардии и не очень-то умел управляться со всем этим хозяйством. Так… кое-как на уплату налогов хватало…
Я только вздохнула. Да уж, откуда старому гвардейцу знать, когда что сеять и сажать, какие земли лучше занять под посевы, а на какие пустить пастись скотину? А вот его отпрыски могли бы поднапрячься и попробовать постичь эту премудрость, к слову говоря!
– Люций пытался овец разводить, – словно услышал мои мысли Лауринь. – Ну, мой старший брат. Хотя отец говорил, что не пристало дворянину… Все равно ничего не вышло. В первую же зиму все околели…
– Все с вами понятно, Лауринь… – Я только покачала головой. Вот уж в самом деле злосчастное семейство!
– Госпожа Нарен, а почему вы спросили? – поинтересовался вдруг Лауринь.
– Так, – дернула я плечом. – Из любопытства. А что?
– Нет, ничего… – Лауринь помолчал, потом осторожно произнес: – Госпожа Нарен… Вы знаете, я имею честь быть знакомым с вашим уважаемым дедушкой… А кроме него, у вас есть родные?
Я помолчала. Лауринь-таки умел задавать неудобные вопросы. Впрочем, никакого секрета здесь не было.
– Простите, если я что-то не то… – испуганно начал было Лауринь, но я перебила:
– Бросьте извиняться, Лауринь, не за что. – Я вздохнула. – Кроме деда, у меня никого нет.
– Простите… – почти шепотом повторил Лауринь.
– Да ерунда, Лауринь, – хмыкнула я. – Это было слишком давно, я почти ничего не помню. И тайны тут тоже никакой нет, весь город судачил чуть не год кряду.
Это в самом деле не было тайной, уж больно громкое получилось событие. Мне было тогда лет пять, не больше, и наша семья, куда более многочисленная, чем ныне, обитала в богатом пригороде Арастена. Однажды, средь бела дня, в наши ворота постучался гонец на взмыленной лошади и поинтересовался, дома ли господин Нарен. Открывшая на стук служанка ответила, что да, дома, и гонец отдал ей некий пакет для хозяина, после чего ускакал прочь. Разговор их слышала соседка, и только благодаря этому в дальнейшем удалось восстановить ход событий. Итак, гонец ускакал, а спустя несколько минут наш дом взлетел на воздух, унося жизни моего отца, моей матери, моего нерожденного еще брата и нескольких слуг.
Дед в тот день уехал еще до рассвета, никого не поставив в известность, водилась за ним такая привычка. Меня же в доме не оказалось лишь по счастливой случайности: я очень удачно обнаружила незапертую заднюю калитку и улизнула на соседнюю улицу играть с малышней. Там и отыскал меня дед, разом состарившийся лет на двадцать. Несколько дней я провела в незнакомом месте, потом был порт, корабль – я впервые увидела море и сразу влюбилась в него – и долгое плавание. Спустя три недели я уже бегала наперегонки с младшими детьми князя Гарастаса Первого, давшего нам приют.
Найти того гонца и определить, кто передал пакет, так и не удалось. Ясно было одно – кто-то воспользовался сильнейшим боевым заклинанием, сработавшим на прикосновение руки моего отца, Феррама Нарен. Кому он мог насолить до такой степени, чтобы с ним решили свести счеты столь сложным способом, не мог предположить даже дед. Отец был большим специалистом по замысловатым кражам и хитрым убийствам и, как и я, терпеть не мог лезть в политику, в отличие от деда. Я много раз слышала эту историю от деда: как ни ломал он голову, так и не смог понять, кому перешел дорогу мой отец. Я же не могла понять другого – почему дед так поспешно покинул Арастен. Но на этот вопрос он никогда мне не отвечал…
– Госпожа Нарен… – Я все-таки повернулась и встретилась взглядом с Лауринем. Сказать, что мой краткий и не слишком эмоциональный рассказ задел его за живое, – значит ничего не сказать. У лейтенанта даже глаза потемнели. С чего бы он это вдруг? – Я не должен был спрашивать…
– Да хватит уже оправдываться, Лауринь, – с досадой ответила я. – Повторяю – это было слишком давно, а я мало что помню. Все, что я знаю, я знаю лишь со слов деда, вот и все.