Келтон буркнул низким голосом:
– Знаешь что, Мейсон, катись к дьяволу и дай мне поспать.
– Я не захватил с собой халата, – заметил Мейсон, – или я должен разгуливать по дому в пижаме и шлепанцах?
– Разумеется, – последовал ответ, – все давно в кроватях.
– Раз это устраивает вас, то меня тем более, – согласился Мейсон. – Пойдемте.
Девушка открыла дверь, выглянула и осторожно посмотрела по сторонам. Бесшумно ступая, направилась впереди адвоката к двери дядиной спальни. Встав на колени перед замочной скважиной, Эдна мягко вставила ключ, стараясь не произвести шума, затем медленно повернула его, пока замок, щелкнув, не закрылся. Кивком поманила Мейсона и перебежала дальше по направлению к лестнице. Поднявшись по ступенькам на самый верх, прошептала:
– Я хорошенько смазала замок, чтобы он легко закрывался.
– Разве у вашего дяди нет ключа? – поинтересовался адвокат.
– Есть, но он вряд ли во сне вынет ключи из кармана и откроет замок. Вам известно, что лунатики на это не способны?
– А как дела обстоят с буфетом?
– Ключ от этого ящика только у меня.
Эдна вынула маленький фонарик, посветила на встроенный буфет и вставила ключ в верхний ящик.
– Нож для разделки мяса здесь? – спросил Мейсон.
Она кивнула и, повернув ключ, со щелчком закрыла замок.
– Я так рада, что вы пришли к нам этим вечером, – поделилась она, – и все расставили по своим местам. Дяде уже лучше. Я почти уверена, что он будет крепко спать ночью, а не заниматься лунатизмом.
– Ну, – ответил Мейсон, – на всякий случай я закрою дверь своей спальни.
Она перехватила его руку и объявила:
– Не пугайте меня, а то я доведу до шока вашего друга доктора тем, что останусь на ночь в вашей комнате.
Мейсон рассмеялся, проводил ее вниз по лестнице, помедлил возле двери своей комнаты, повернул ручку, усмехнулся и заметил:
– Джим меня уже опередил. Он запер дверь сразу, как только мы ушли.
– Возможно, – хихикнула она, – он испугался, что я явилась к вам, тоже разгуливая во сне.
Мейсон постучал в филенку, и чуть погодя половицы заскрипели под тяжестью огромного тела, шаркающего шлепанцами по полу. Затем щеколда отодвинулась, и дверь открылась. Эдна, оттолкнув Мейсона в сторону, просунула в дверь голову и во весь голос рявкнула:
– Ку-ку!
Спустя какой-то миг пружины матраца Келтона жалобно и пронзительно взвизгнули. Перри Мейсон проследовал за Эдной Хаммер в комнату. Она уже нависала над кроватью.
– Вы что, – вопрошала она доктора Келтона, – тоже разгуливаете во сне?
– Кто? Я? – отбивался Келтон, пытаясь изобразить улыбку. – Вряд ли. Я так храплю, что все лунатики, к чертовой матери, просыпаются.
– Как мило! – воскликнула она. – Из вас бы такой лунатик получился! Представьте себе, вы ведь можете разгуливать в сплошном тумане, издавая предупредительные сигналы, чтобы ни на кого не налететь. – Она повернулась со смехом и, скользнув кончиками пальцев по рукаву пижамы Мейсона, закончила: – Премного благодарна. Вы мне так помогли. – И легко выскользнула из комнаты.
Джим Келтон издал тяжкий вздох:
– Запри эту дверь, Перри, и, бога ради, не открывай! Эта женщина явно бродит по ночам.
Маленький будильник звонком прорезал наполненную храпом комнату. Мейсон потянулся, выключил звонок. Доктор Келтон прервал на несколько секунд храп. Мейсон вылез из кровати и оделся, затем открыл дверь и вышел в коридор. Эдна Хаммер стояла в нескольких футах от его двери. Она была в халате. Аромат свежеприготовленного кофе наполнял коридор.
– Что вы здесь делаете? – спросил Мейсон.
– Я прокралась сюда, чтобы сообщить, что уже открыла дядину дверь, и попросить вас контрабандой доставить мне чашечку кофе.
– Почему бы вам не позвонить дворецкому и не распорядиться, чтобы вам принесли кофе в комнату?
– Нет, этого сделать я не осмелюсь, никто не должен знать, что я не отправилась в Санта-Барбару. Дядя Питер придет в ярость, если я что-то сделаю через его голову. И не следует забывать про Эллен.
Мейсон кивнул.
– Какая ваша комната? – спросил он.
– В северном крыле, на этаже, который вровень с кирпичной стеной. Окна выходят на внутренний дворик.
– Все исполню по мере сил, – пообещал он. – А ваш дядя встал?
– Еще бы, вот уже с полчаса суетится и собирает вещи.
Забренчала ручка двери, и Эдна Хаммер, издав приглушенный вскрик от испуга, поспешно скрылась, шурша шелковым халатом. Мейсон направился в сторону лестницы. Питер Кент, свежевыбритый, открыл дверь, вышел в холл и, увидев Мейсона, улыбнулся:
– Доброе утро, адвокат. Надеюсь, спали хорошо. Как любезно с вашей стороны, что вы встали, чтобы нас проводить.
– Я всегда встаю рано, чтобы увидеть, как мои клиенты женятся, – ответил Мейсон со смехом, – но сейчас, похоже, все смахивает на то, что я окажусь в гордом одиночестве. Доктор Келтон спит без задних ног и наотрез отказался вставать спозаранку.
Питер Кент взглянул на часы.
– Пять часов, – отметил он задумчиво. – Солнце встанет около шести. Мы должны быть на взлетном поле в пять сорок пять. Еще есть время для того, чтобы перекусить, но только если наспех.
Он проводил Мейсона вниз по лестнице в большую гостиную, где дворецкий уже разжег бодрый огонь в камине и накрыл перед ним столик.
Люсилл Мейс поспешила навстречу Питеру Кенту с сияющими глазами.
– Как ты спал? – заботливо осведомилась она.
Кент встретился с ней взглядом.
– На удивление, – был его ответ. – Адвокат Мейсон излучает уверенность. Жаль, что я не советовался с ним раньше.
Мейсон одарил Люсилл Мейс ответной улыбкой. Они устроились за столиком и поспешно позавтракали. Пока Кент поднимался по лестнице, Мейсон налил себе еще чашку кофе, положил сахар, добавил сливки и направился к двери, делая вид, что собирается выйти во дворик.
Там он выждал, пока остальные не покинули комнату, затем быстро направился вниз по длинному коридору. Эдна Хаммер ожидала его возле открытой двери своей комнаты. Мейсон передал ей чашку кофе и прошептал:
– Вы ничего не сказали насчет сахара и сливок, и я добавил их, на свой страх и риск.