Глядя на Рэчел, Кристи покачала головой.
— Во всем этом я буду выглядеть круглой дурой! — сказала она.
Рэчел оперлась бедром о кухонный стол.
— Ты отнюдь не дурнушка, Кристи, несмотря на твой ужасающе скучный гардероб. — Рэчел улыбнулась и посмотрела на свое платье, купленное, по всей вероятности, еще в пятидесятые годы. — Впрочем, по этому вопросу мне, пожалуй, лучше не высказываться, — добавила она.
— Ты в самом деле не считаешь меня дурнушкой?
При этом глаза Кристи вспыхнули такой надеждой, что сердце Рэчел так и рванулось к ней. Она подумала, что, возможно, ей наконец представилась возможность вознаградить эту умную, но очень неуверенную в себе женщину за ее доброту.
— Пойдем, — сказала Рэчел, увлекая Кристи в гостиную, где они уселись на кушетку. — Да, я в самом деле не считаю тебя дурнушкой. У тебя очень красивые черты лица. Ты миниатюрная, а мужчины на это обычно клюют, или я ничего в этом не понимаю. А под блузкой ты прячешь очень соблазнительную грудь.
— Ты правда считаешь, что у меня есть грудь?
Рэчел не смогла сдержать улыбки.
— Думаю, тебе самой лучше знать, — сказала она. — Мне кажется, Кристи, что ты просто давным-давно решила, что ты непривлекательная, и никогда не пыталась взглянуть на себя по-другому.
Кристи сжалась на кушетке. На лице ее одновременно отражались недоверие, надежда и смущение. Не желая торопить ее, Рэчел оглядела без затей обставленную гостиную и подумала о том, как она любит эту комнату. Легкий ветерок, проникавший в дом сквозь приоткрытую дверь, нес в себе запахи сосны и жимолости. Рэчел увидела Эдварда, который пытался поймать светлячка. Возможно, Гейб тоже когда-то сидел на этом самом месте и наблюдал за сыном. От этой мысли ей стало так больно, что она невольно встряхнула головой, отгоняя ее.
— Так что же мне с собой делать? — спросила наконец Кристи.
— Не знаю. Может, сменить стиль?
— Стиль?
— Ну да. Сходи в салон красоты, пусть тебе там сделают новую прическу и макияж. В каком-нибудь модном бутике купи себе что-нибудь из одежды.
На какой-то момент глаза Кристи снова засветились надеждой, но затем лицо ее опять помрачнело.
— В том-то и дело, что я могу войти в офис Этана совершенно голая, а он этого даже не заметит.
— Этот вариант тоже можно испробовать, — с улыбкой заметила Рэчел. — Но давай все же начнем со смены образа.
Кристи ахнула. Слова Рэчел ее явно шокировали. Но она тут же рассмеялась.
— И еще одно, — снова заговорила Рэчел. — Перестань носиться с ним, как с писаной торбой.
— Что ты имеешь в виду?
— Как он может видеть в тебе женщину, потенциальную любовницу, если ты обращаешься с ним, как мама с сыном?
— Это не правда!
— Ты сама заправляла ему салат!
— Он иногда забывает это сделать.
— Ну и пусть забывает. Ты слишком нянчишься с ним, Кристи. Он не умрет, если раз в жизни съест салат без заправки.
— Это нечестно. Ведь я на него работаю и потому должна заботиться о нем.
— Сколько времени ты работаешь у него секретарем?
— Восемь лет. С того момента, когда он стал священником.
— И ты хорошо справлялась со своей работой, верно? Думаю, я не ошибусь, если предположу, что лучше тебя секретаря просто не найти. Ты можешь читать его мысли и угадывать желания прежде, чем они у него появятся.
Кристи кивнула.
— Ну и что тебе это дало для зарплаты?
Кристи негодующе поджала губы.
— Ничего. Это мне ничего не дало. Мне даже не нравится моя работа. В последнее время я все чаще думаю о том, что, может быть, имеет смысл поехать во Флориду, как того хотят мои родители. Выйдя на пенсию, они переехали туда, но потом им стало скучно, и они открыли в Клируотере небольшой магазин подарков. Они уже давно просят меня приехать.
— А чем бы тебе хотелось заниматься?
— Я хочу работать с детьми.
— Ну и работай с детьми.
Возмущение Кристи сменилось отчаянием.
— Подходящее место не так легко найти. А работая у Этана секретарем, я могу хоть как-то общаться с ним.
— Это все, чего ты хочешь от жизни, — быть рядом с Этаном Боннером?.
— Тебе этого не понять!
— Я в состоянии понять гораздо больше, чем ты думаешь, Кристи, — сказала Рэчел, глубоко вздохнув. — Дуэйн одевал меня, как проститутку, и хотел, чтобы я вела себя, как святая. Я старалась удовлетворять его желания, но он всегда был недоволен.
Кристи сочувственно прикоснулась к ее колену.
— Пожалуй, пришло время, — снова заговорила Рэчел, понизив голос, — когда тебе, вместо того чтобы жить для Этана Боннера, следует начать жить для себя.
На лице Кристи появилось выражение, в котором смешались надежда и разочарование.
— А как же смена имиджа? — растерянно спросила она.
— Имидж следует поменять только в том случае, если тебе самой не нравится, как ты выглядишь.
— Мне не нравится, — вздохнула Кристи.
— Тогда займись своей внешностью. Но делай это для себя, Кристи, а не для Этана.
Кристи прикусила нижнюю губу.
— Тогда, насколько я понимаю, о мини-юбке можно забыть.
— А тебе самой хотелось бы надеть мини-юбку?
— У меня в ней будет глупый вид.
— Значит, тебе хочется!
— Я подумаю об этом. И не только об этом. Обо всем…
Женщины улыбнулись друг другу, и Рэчел поняла, что между ними произошло что-то такое, благодаря чему они из просто знакомых превратились в подруг.
В следующие несколько дней тело Рэчел все более настойчиво заявляло о себе. Она почувствовала себя молодой, заряженной эротической энергией. Заканчивался июнь, погода стала прекрасная: не слишком влажно, а ртутный столбик термометра лишь изредка поднимался до восьмидесяти градусов по Фаренгейту. Тем не менее Рэчел постоянно было жарко.
Во время работы она расстегивала платье на груди, открывая лифчик, чтобы лучше ощущать дуновение легкого ветерка. Влажная от пота хлопчатобумажная ткань платья липла к телу, отчетливо обрисовывая маленькие, высокие груди, и от этого Рэчел лишь еще явственнее ощущала свою сексуальную привлекательность. Собрав волосы в узел на макушке, она, приподнимая подол платья, обмахивала им ноги, словно веером. При этом, что бы Рэчел ни делала, она ловила на себе полный желания взгляд Гейба Боннера.
Какой бы работой он ни был занят, он то и дело поднимал голову и смотрел на нее, вытирая потные руки о джинсы. От этого ее кожа начинала зудеть. Это было какое-то сумасшествие. Рэчел ощущала себя расслабленной и напряженной в одно и то же время.