Хлопнула дверь, и в кондиционированную прохладу участка ворвался поток горячего воздуха. Послышались голоса; Сергей покосился в приоткрытую дверь кабинета и вскочил.
— Вот этот старикан меня видел! — заорал он, стряхивая с себя повисшего на руке полицейского. — Спросите его, он мне дорогу подсказывал!
Полицейский, ведущий Тулькана под руку, приостановился. Инспектор приподнял брови и подозвал его. Оставив старого индейца сидеть в коридоре, полицейский вошел в кабинет.
— За что задержали? — спросил инспектор.
— Бродил по автовокзалу. Вел себя подозрительно, шумел, приставал к пассажирам.
— Чего хотел?
Полицейский замялся.
— Это же старый Тулькан, инспектор. Он малость того, его все знают. Просто сегодня совсем шумный стал, вот я его и привел проспаться. Он, знаете, говорит, что настал конец света, гринго уже валятся с неба и скоро всех боливийцев погонят с земли. Ничего, он отдохнет немножко, и все будет в порядке.
— Это я, — проговорил Сергей с нервным смешком. Инспектор с неудовольствием взглянул на него, и Сергей с силой ткнул себя пальцем в грудь. — Это я свалился с неба! Вернее, с дерева. Прямо под ноги старичку. Я не знал, что бедняга так испугается.
— Зачем вы залезли на дерево? — с напором спросил оживившийся инспектор. «Вот ты, голубчик, и начал колоться», — читалось на его лице. Сергей зарычал.
Инспектор какое-то время ждал ответа, а потом неожиданно протянул Сергею бутылку воды.
— Хотите пить?
Тот кивнул, пробормотал «грасиас» и открутил крышку. Инспектор посмотрел, как он пьет, и вдруг спросил:
— Вы каякер?
Сергей поперхнулся и вылупил глаза. Инспектор сиял. Он явно только что выложил козырь, но Сергей совершенно не мог понять, в чем именно он заключается.
— Извините, кто? — пробормотал он.
— Каякер, — повторил инспектор и изобразил руками гребущие движения. — Знаете, такие маленькие лодки…
— Нет, я не каякер, — озадаченно ответил Сергей. Инспектор торжествующе кивнул.
— Я знал, — сказал он. — Это видно по содержимому вашего рюкзака.
Представив свой рюкзак, тщательно выпотрошенный полицейскими, Сергей поморщился.
— Но если вы не каякер, — продолжал инспектор, — то зачем вы приехали в Камири? У нас здесь не бывает диких туристов, здесь нечего смотреть. Только организованные группы психов, которые приезжают к шаманам, и эти сумасшедшие с лодками. Их отвозят вверх по Парапети, а потом они сплавляются. Часто тонут. Но им, наверное, нравится.
— Я приехал рисовать, — ответил Сергей и, не удержавшись, добавил: — Это видно по содержимому моего рюкзака.
— Да, я видел краски, — равнодушно кивнул полицейский. — Отличный повод.
Сергей схватился за голову. Он уже не понимал, чего хочет от него инспектор и в чем подозревает. Прекрасно съездил порисовать, ничего не скажешь…
…«Съезжу в Боливию», — брякнул он Матвею первое, что пришло в голову, положил трубку и задумался. В Москве холодало, бабье лето тихо умирало, рассыпаясь по асфальту сухими листьями, и вот-вот должны были зарядить дожди. Выставка закончилась, и вполне удачно, правда, Сергей злился на себя за то, что все-таки продал «Каракас-Майами», как-то позволил себя уговорить, а ведь он даже не помнил разговора с этим Алексом. Но денег теперь хватит на любое путешествие, а картину, которую захочется оставить себе, он еще напишет.
Сергей снова выглянул в окно: индеец все еще сидел у подъезда, и это напомнило о видениях, которые наводила на него Юлька. А ведь эти сумасшедшие музыканты должны бы следить за ней, сообразил он, и наверняка они скоро это поймут. У него нет ничего, что могло бы быть интересно боливийцам, зато Юлька умеет наводить галлюцинации и носит на шее кулон, который никому не хочет показывать и который ей прислали как раз из Боливии. Что ж, если он уедет, это собьет индейцев с толку, и может, они не переключатся на глупую девчонку, какой бы она ни была дурой, а будет жаль, если на нее нападут. Но тот монастырь, который ему так и не удалось увидеть… Интересно, существует ли он на самом деле?
Художник в возбуждении спрыгнул с подоконника и широко зашагал по квартире. Монастырь! Вот что надо нарисовать — Че Гевару, входящего в монастырь… Или выходящего из него вместе с огромным древним зверобогом. Но для этого надо увидеть то странное место… В этот момент Сергей почти злился на Юльку за то, что она не потянула с объяснением еще хотя бы день.
Сергей торопливо включил компьютер и зарылся в карты. Через некоторое время он уже примерно представлял себе маршрут: от Санта-Круза на автобусе до Камири, там нанять лодку до устья Парапети, остановиться в какой-нибудь индейской деревне неподалеку от границы с Парагваем и рисовать. И расспрашивать аборигенов о странном монастыре посреди болот. Рано или поздно он найдет проводника…
Фальшиво гудя под нос, полный надежд на пока еще с трудом представимое, но, несомненно, восхитительное приключение, Сергей бросился заказывать билеты…
…И теперь, сидя в участке, он мрачно думал, что приключений он себе, конечно, нашел, полную задницу приключений, только совсем не тех, на которые рассчитывал, и вовсе не таких увлекательных. Таких и дома найти не проблема. Он вдруг вспомнил, как упившись с приятелями из МГУ, пел посреди улицы «Варшавянку» на мотив блюза, а потом пытался залезть на памятник Индире Ганди, и как убеждал подъехавших ментов, что это — алтарь богине Кали. И как на утро, маясь диким похмельем, с тягостным недоумением понял, что никто не спешит выпускать их теплую компанию из обезьянника. Правда, тогда речь шла о мелком хулиганстве, а не о зверском убийстве совершенно незнакомого человека.
— И что вы собирались рисовать? — голосом, сочащимся ядом, спросил инспектор. — Что могло привлечь художника в наших не слишком живописных местах?
— Индейцев, — безнадежно ответил Сергей. Про монастырь рассказывать он не собирался: могли всплыть галлюцинации, а давать повод для подозрений еще и в употреблении наркотиков совершенно не хотелось. Однако инспектор, видимо, уже сам додумался до этой многообещающей версии.
— Значит, вы приехали рисовать индейцев… Или попросту запастись дешевым кокаином? Рыскали по окраине города в поисках торговцев, а когда не вышло, попытались договориться с синьором учителем и не сошлись в цене!
— Да твою ж мать, — с чувством произнес Сергей по-русски и снова перешел на испанский: — Вы идиот, инспектор. И я больше не буду говорить без моего адвоката.
Он сложил руки на груди и уставился в окно, косясь на инспектора. Сергей понятия не имел, где в таких случаях берут адвоката и что на этот счет написано в боливийских законах. Но это безумное хождение по кругу уже надоело ему до крайности. Судя по растерянной физиономии полицейского, какой-то смысл в таком заявлении все-таки был.
Однако ни познакомиться с адвокатом, ни получить отказ Сергей не успел. Инспектор раздраженно махнул рукой, и художника повели обратно в камеру. Выходя из кабинета, он столкнулся с огромным рыжим гринго с багровой физиономией и маленькими глазками, утонувшими под мохнатыми бесцветными бровями. При виде Сергея на его лице отразилось сильнейшее удивление. Несколько секунд Сергей, полицейский и рыжий неловко толклись в дверях, пытаясь разойтись. Наконец Сергея выпихнули в коридор. Пока полицейский, крепко удерживая его под локоть и грозно хмурясь, возился с засовами, Сергей успел услышать грозный возглас гринго и виноватое бормотание инспектора. Потом дверь захлопнулась, и Сергей снова очутился в камере с видом на помойку.