Она распахнула дверь.
Он показался таким знакомым, словно они виделись этим утром, и все же годы оставили свою метку, и, глядя в его глаза, она поняла, что тот парнишка, которого помнила, был всего лишь тенью мужчины, которым он стал. И был куда красивее, чем она представляла: уверенный, элегантный, и хотя светлые волосы чуть потемнели, зато глаза остались теми же, теплого карамельного цвета. Спортивный пиджак в черно-белую елочку прекрасно сочетался с рубашкой в тонкую полоску. И то и другое было очень дорогим и безупречно сшитым. Но несмотря на поразительно красивое лицо, она не ощутила ни следа былой страсти. Ни огонька того жаркого желания, которое пробуждал в ней Колин. Только смесь ностальгии и глубочайшего сожаления.
Шерстяной жакет Линн жег руку. Пианистка заиграла балладу Стинга.
Семья Райана была бедной по сравнению с ее собственной. Маленький тесный домишко, старые машины… но ей было совершенно все равно. Даже в юности она понимала, чего стоит Райан. Хотя бы в этом нужно отдать ей должное. Впрочем, вероятно, и тут все дело в сексе.
— Здравствуй, Шугар Бет.
Она пыталась выговорить его имя, но язык не слушался, и она сумела только кивнуть. И неуклюже отступить, чтобы дать им пройти. Потому что Райан, разумеется, пришел не один.
Уинни заменила жемчуга Дидди бриллиантом в белом золоте. Такие же серьги поблескивали сквозь пряди темных волос. На ней были облегающий брючный костюм цвета листвы базилика и длинная кофточка-сетка, расшитая изумрудными пайетками. Шугар Бет подобные оттенки бледнили бы, но Уинни, унаследовавшая оливковую кожу отца, выглядела неотразимой.
Она вовсе не выказала такого нескрываемого наслаждения ситуацией, как Линн и Мэрилин. Ее взгляд был исполнен глубочайшего, яростного достоинства. Пусть весь мир видит, что рыхлая неуклюжая отщепенка превратилась в прекрасного и очень богатого лебедя.
Райан обнял Уинни за плечи. Шугар Бет поняла намек.
Колин выступил вперед. Уинни рядом с обоими мужчинами казалась миниатюрной и женственной. Шугар Бет совсем забыла, какая она маленькая. Она и Колин обменялись традиционным поцелуем.
— Уинни, сегодня ты просто ослепительна. Впрочем, как всегда.
Его улыбка сказала Шугар Бет, что, как бы хорошо он ни относился к Линн и другим «Сивиллам», дружба с Уинни имела куда более глубокие корни.
— Боюсь, мы опоздали. Райана срочно вызывали на фабрику.
— Поломка на одной из линий, — пояснил Райан. — Но мы справились и снова на коне.
— Рад это слышать.
Колин и Райан обменялись рукопожатием с видом людей, чувствующих себя комфортно в обществе друг друга. Контраст был поразительным: светловолосый, с тонкими чертами Райан и Колин, темный, мрачный и загадочный.
Шугар Бет поспешила скрыться.
Добравшись до прачечной, она поняла, что трясется в ознобе. Ничто не заставит ее вернуться туда. Она уходит и больше не вернется. Где ее сумочка? Где она оставила сумочку? Где…
«Я люблю тебя, моя Шугар Бет. И ты меня тоже любишь, правда?»
Дилайла… Пусть на минуту, но она позволила себе забыть. Гордость — вещь хорошая, но что будет с Дилайлой, если счета за ее содержание перестанут оплачиваться?
Она снова стоит на очередном жизненном перекрестке.
Эммет назвал, бы сегодняшний вечер идеальной возможностью показать, чего она стоит. Из чего она сделана.
«Из стекла, дорогой. Совсем как одно из папочкиных окон.
— Брось злиться, любовь моя, и делай то, что должно быть сделано.
— Легко тебе говорить. Ты мертв.
— Зато ты жива, и Дилайла целиком от тебя зависит».
Она сунула плечики в рукава жакета Линн, почти ощущая сладость мести на языке у Колина. Он ожидал, что она сбежит… хотел этого бегства, и чем дольше она торчит в этой комнате за закрытой дверью, тем больше удовольствия ему доставляет.
Она шагнула к порогу и глубоко вздохнула. Пора испытать себя. Снова.
«Есть что-то необыкновенно вульгарное в особах, подверженных сильным эмоциям».
Джорджетт Хейер. «Коринфянин»
Колин наблюдал, как Шугар Бет входит в гостиную с подносом канапе и стопкой коктейльных салфеток. «Сивиллы» подняли головы: стервятники, заметившие добычу. Они мгновенно слетелись в стаю, предоставив мужей самим себе. Уинни, бывшая пария, ставшая предводительницей, сверкала среди них, как бриллианты, которые надела сегодня. Она одна спокойно поднесла к губам бокал, не игнорируя присутствие Шугар Бет, но и не глазея на нее, как другие.
Райан, стоявший поодаль, в арочном проеме, тоже украдкой следил за Шугар Бет. Колин же безуспешно пытался пробудить в себе прежнее чувство своей правоты и уверенности в правильности собственных поступков, горевшее в нем с тех пор, как она вернулась в Парриш. Но ничего не получалось. Того эпизода, когда ее принудили взять жакет Линн, оказалось достаточно, чтобы удовлетворить жажду мести. Теперь же он просто хотел, чтобы вечер скорее закончился и можно было наконец забыть и Шугар Бет, и вызванные ею треволнения.
На скулах Шугар Бет выступили ярко-красные пятна, но вместо того чтобы, как всякий здравомыслящий человек, держаться подальше от «Сивилл», она прямиком направилась к ним. Колин кожей ощущал их злобу, ползущую к ней волной радиоактивных отходов. Она оскорбила всех, и ей не забыли и не простили. Жаль, что у нее не осталось ни единого оружия защиты: черных туфель на шпильках, которые он заставил ее снять, облегающего топа, бирюзовой бабочки.
Она протянула поднос Линн:
— Креветки?
Линн коснулась пальчиком подбородка.
— Дай мне минуту, хорошо? Попытаюсь представить, что подумала бы Дидди, увидев сейчас свою Шугар Бет.
Не потрудившись стереть ехидную улыбочку с лица Линн одной из своих уничтожающих реплик, на которые прежняя Шугар Бет была так щедра, высокая блондинка с подносом не ответила ни слова. Просто стояла и позволяла им пялиться на нее так, словно у нее внезапно выросли рога.
Колину стало не по себе. Почему она не смирится с поражением и не уедет? Неужели так отчаянно нуждается в этой картине? Невозможно придумать иную причину, по которой она позволяет так себя унижать!
— Креветки свежие? — свысока осведомилась Хейди.
Вопрос должен был оскорбить его, как хозяина, но, понятное дело, не имел отнощения ни к нему, ни к креветкам. Он мысленно подначивал Шугар Бет на контратаку, но она, видимо, не обладала телепатическими способностями.
— Абсолютно.
Хейди взяла креветку, а Линн, преисполненная самодовольной уверенности в собственной правоте, потянулась к полупустому бокалу Уинни:
— Шампанское Уинни выдохлось. Принеси новый бокал.
Он сам планировал этот вечер, так как же мог винить их за беззастенчивое издевательство над жертвой? Задумывая всю эту историю, он считал, что нашел наилучший способ сравнять счет. Месть джентльмена, если вам угодно, прямо к делу и без кровопролития. Теперь же горечь и обида казались пожелтевшим кусочком старой зернистой кинопленки, слишком долго проигрывавшейся в голове.