Кенни улыбнулся, представив, как Эмма станет растрачивать эту самую энергию, извиваясь под ним. Он намеревался использовать ее на всю катушку, чтобы хоть ненадолго забыть об Огасте, Далли Бодине и жизни, казавшейся все более бессмысленной. Да, сэр, леди Эмма — то, что доктор прописал.
Эмма в третий раз уронила картофелечистку, изящное изделие немецких мастеров, и, закусив губу, сосредоточилась на морковке. Еще несколько часов — и все будет кончено.
— Ну как там картофель?
Она уронила картофелечистку в четвертый раз и обернулась. Кенни с ухмылочкой прошествовал к ней. Эмма с первого взгляда оценила коричневато-песочные слаксы, в которые он переоделся, пока она пыталась задремать, и черную тенниску с логотипом «Америкен Экспресс». Эти нейтральные тона, в сочетании с темными волосами и загорелой кожей, великолепно контрастировали с его фиолетовыми глазами.
Кенни открыл дверцу печи, взял нож и ткнул кончиком в картофелины.
— Почти испеклись. Котлеты готовы?
— Котлеты?
Она совершенно забыла о куриных котлетах!
Кенни выпрямился и кивнул в сторону груды начищенной моркови:
— Если бы сейчас сюда вторгся Багс Банни [4] , представляю, сколько было бы счастья.
Эмма растерянно заморгала. В самом деле, куда им столько! Достаточно для дюжины салатов!
Он понимающе усмехнулся и, лениво потягиваясь, достал сковороду и салатницу. Откуда-то появились банка с мукой и кусок масла. Молниеносно бросив котлеты в кипящий жир, он велел:
— Присмотрите тут, пока я схожу за вином.
Она тупо уставилась в сковороду. Пульс прямо-таки грохотал в висках, а руки заледенели. Только сейчас до Эммы окончательно дошло, на что она отважилась. Господи, годы, проведенные в мечтах о муже, спокойном, милом, уравновешенном, эрудированном мужчине, типичном ученом, с кожаными заплатками на локтях и чернильными пятнами на пальцах. Пусть другие женщины грезят о неотразимых блестящих повесах, с густыми черными волосами, великолепным телом и фиалковыми глазами, ей нужно совсем другое.
Кенни вернулся из гаража с бутылкой и уменьшил огонь под котлетами, уже начинавшими дымиться.
— Леди Эмма, вам следует расслабиться, прежде чем вы испаритесь на полпути к спальне.
— Я спокойна! Совершенно спокойна!
Она глубоко вздохнула и замолчала, сообразив, какой, должно быть, дурочкой выглядит в его глазах. Любому ясно, что она натянута как струна.
— Пожалуйста, зовите меня Эммой. Без титула.
— Угу. Но если вы так невозмутимы, почему подпрыгиваете при каждом моем взгляде?
— Ничего подобного! — запротестовала она, наблюдая, как он уверенно справляется со штопором. При мысли о том, что совсем скоро эти большие руки будут гладить и ласкать ее, она зажмурилась, но тут же напомнила себе, что на длинных тонких пальцах нет ни единого чернильного пятна. Никаких мозолей от ручки.
— Прекрасно, в таком случае предлагаю тест.
Кенни вытащил пробку, вынул тонкие хрустальные бокалы из серванта и налил вина.
— Вот что я сделаю. Стану касаться различных… частей вашего тела, а вы должны при этом стоять неподвижно как статуя. Если пошевелитесь, значит, я выиграл.
— Вы намереваетесь дотрагиваться до меня?!
— До любой части тела. По выбору.
— По-моему, идея не слишком хороша.
— Превосходна, — возразил он, вручая ей фужер. Их пальцы на миг переплелись, и она вздрогнула.
— Проиграли! — с торжеством объявил Кенни.
— Так нечестно!
— Почему?
— Когда вы сказали «часть тела», я, естественно, предположила, что…
Кенни насмешливо поднял брови:
— Что же именно, леди Эмма?
— Просто Эмма! Я думала… О, не важно!
Она поспешно схватила огурец.
— Вы правы. Я чуточку нервничаю. Но это вполне естественно. Я никогда… никогда не делала ничего подобного.
Она поглядела на несчастный огурец, судорожно стиснутый в руке, сообразила, что это такое, и, словно обжегшись, отшвырнула.
— Что, — хмыкнул он, — никогда не снимали мужчину на ночь?
— О Господи… неужели необходимо выражаться именно такими словами?
— Я старался облечь свою мысль в наиболее вежливую форму, — пояснил он, перевернув котлеты. — А теперь — почему бы вам не заправить салат, чтобы мы наконец могли поесть?
Эмма вынудила себя сосредоточиться и после нескольких неудачных попыток полила салат майонезом. Они уселись за обеденный стол со стеклянной столешницей на черном мраморном основании. Словно по волшебству появились приборы: белые полотняные подставки для тарелок, темно-синий с золотом фарфор и тяжелое столовое серебро. Да, ее партнер знает, как выбирать друзей! В Англии она встречалась с несколькими «коллегами» Кенни по ремеслу и была далеко не в восторге от них. Красавчики, без гроша за душой, продающие свое обаяние в обмен на гостеприимство случайных подруг.
От запаха еды ей стало нехорошо, поэтому Эмма поспешно пригубила вино, душистое, чуть терпкое и, очевидно, очень дорогое. Кенни начал есть, и Эмма заметила, что у него отличный аппетит. Она откусила кусочек картофеля. Он застрял в горле, отказываясь двигаться дальше.
Молчание, похоже, не действовало на Кенни угнетающе, но ей становилось невмоготу. Может, беседа позволит ей восстановить равновесие?
— У вашего друга прекрасный вкус, — наконец отважилась она нарушить тишину.
Кенни оглядел роскошную столовую так, словно видел впервые.
— Несколько постеров со спортсменами или кинозвездами не помешали бы. И телевизор с большим экраном, чтобы смотреть футбол за едой.
Его жизнерадостная тупость бесила Эмму. Хотя, возможно, стоит быть поснисходительнее.
Он не так уж плох, просто слишком ленив, чтобы добиться чего-то. Может, просто никому не пришло в голову открыть ему новые перспективы.
— Вам когда-нибудь приходилось задумываться о способе, которым вы зарабатываете себе на жизнь? — поинтересовалась она.
— Не припоминаю, — признался он, пережевывая котлету. — Эскорт-услуги вполне меня устраивают.
Эмма немедленно поддалась природному инстинкту матери-наседки, помогающей цыплятам выработать характер.
— Но разве вы не затрудняетесь с ответом, когда вас спрашивают о роде занятий и приходится говорить правду?
— Затрудняюсь?
— Люди обычно догадываются… простите, если буду чересчур пряма… что «эскорт» — попросту напыщенное обозначение для куда более неприятного определения «жиголо».