Ну уж нет, не дождется!
Кенни еще не осознал как следует, не свыкся с поразительным откровением Эммы. Признание не было бы столь удивительным, если бы исходило от любой другой женщины. Он привык отбиваться от подобных деклараций любви и преданности, но эта леди удивительно хорошо разбиралась в людях. Каким же образом она умудрилась убедить себя, что втрескалась в него по уши?
Кенни напомнил себе, что, несмотря на все возвышенные разговоры, она все-таки скромница, недотрога и в какой-то мере ханжа. И ради собственного спокойствия, вероятно, просто обязана убедить себя, что вместо обычного секса, так называемой отпускной интрижки, обрела первую и единственную любовь своей жизни. Но его долг — помочь ей увидеть истину.
Эта идея отчего-то подействовала на него угнетающе, но времени хорошенько ее обдумать не оставалось, поскольку отец объявил в своей преувеличенно-жизнерадостной манере, которую держал в резерве исключительно для влиятельных инвесторов:
— Хью, позвольте представить вам моего сына Кенни. Я много лет назад пригласил Хью посетить нас, когда ему будет удобно. Хорошо, что он наконец решился.
— Ах да…
Рукопожатие Хью напоминало прикосновение влажного полотенца.
— Очень рад, Кен. Не могу передать, как я благодарен, что вы заботились об Эмме.
Челюсти Кенни судорожно сжались.
— Никаких проблем.
Вперед выступила Тори, и по тому, с каким покровительственным видом обняла Кенни, сразу стало ясно, что она безошибочно прочла мысли брата.
— Привет, братишка. Хью тоже играет в гольф, и я только что рассказывала ему о сегодняшней партии в клубе. Не промахнись я на четырехфутовой позиции, наверняка выбила бы семьдесят пять очков!
Хью одарил ее покровительственной усмешкой.
— Превосходно. Но я посоветовал вашей сестре проследить, не дергает ли она головой, когда загоняет мяч в лунку. Я сам таким образом, бывало, пролетал. Но не часто, сами понимаете. И хотя я не в вашей лиге, Кен, на моем счету немало пар.
В комнате появилась Шелби с Питером. Она держала малыша в одной руке, а в другой у нее был поднос с закусками. Щечки ребенка были измяты подушкой, кулачком он потирал глазенки.
— Простите, что так задержалась. Питер только проснулся.
Хью воззрился на малыша с таким видом, словно Шелби неожиданно внесла в комнату гадюку, но Шелби, казалось, ничего не замечала.
— Питеру девять месяцев, и папочка обожает его.
Уоррен улыбнулся:
— Это преимущество повторного брака, Хью. Получаете шанс исправить старые ошибки.
Распознав тоскующие, полные смутного сожаления нотки в голосе отца, Кенни отшатнулся.
— Позволь мне взять у тебя Пети, Шелби, пока ты угощаешь Хью.
Хью раздраженно поморщился от столь фамильярного обращения, но Кенни даже глазом не моргнул.
Шелби отдала ребенка и направилась к Беддингтону.
— Вам просто необходимо попробовать фаршированные грибы Луизы, ваша светлость. Они изумительны. А вот сырная соломка. Мы пекли ее по рецепту Марты Стюарт, и я лично наблюдала за приготовлениями.
Вскоре Хью уже устроился в мягком кресле с салфеткой на коленях и полной тарелкой закусок. При этом он не сводил подозрительного взгляда с мальчика, вытиравшего нос о логотип фирмы «Кадиллак» на футболке Кенни.
— Знаете, о чем я думаю? — осведомилась Тори, лукаво сверкнув глазами. — Нужно показать Хью ночную жизнь Техаса. У меня назначено свидание с Дексом в «Раустэбауте». Почему бы не взять с собой Хью? Вы когда-нибудь плясали в хороводе, Хью?
Хью снова насупился. Очевидно, он не ожидал такой непочтительности.
— Нам с Эммой о многом надо поговорить, так что мы поужинаем в отеле. Эмма, мне было бы гораздо удобнее, если бы вы тоже переночевали в гостинице, так что я взял на себя смелость попросить секретаря зарезервировать для вас номер, на другом этаже, разумеется.
Кенни открыл было рот, желая подсказать Хью, как распорядиться этим, но Шелби успела вмешаться:
— Ни в коем случае, ваша светлость. Уоррен и я не позволим вам жить в этой продуваемой насквозь дряхлой развалине. Луиза готовит для вас спальню наверху. С отдельной ванной и уютным балкончиком.
Хотя Шелби любила притворяться дурочкой с куриными мозгами, но на деле была острее бритвы, и Кенни тщетно пытался сообразить, куда она клонит. Старается помочь ему держать герцога подальше от Эммы или просто жаждет похвастаться перед подругами, что сам английский герцог изволил у нее жить?
Последние закуски исчезли в ненасытном рту Хью. Он промокнул уголки губ салфеткой.
— Ужасно мило с вашей стороны, но я…
— Об этом не принято говорить вслух, — вставил Уоррен, — но в отеле никак не могут вывести тараканов.
Кенни, впервые слышавший о чем-то подобном, удивленно воззрился на отца. Что они затевают?
Но он тут же понимающе улыбнулся. Отец, по-видимому, боится выпустить гостя из виду. Попытается вытащить у него побольше денег и, возможно, оттянуть слияние.
— Тараканы? О Боже, какой кошмар!
Малыш тихо пискнул, и Кенни вспомнил, что тот еще совсем сонный. Он быстро шагнул вперед.
— Вы еще не разглядели толком моего брата, а от Эммы я знаю, как вы, британцы, любите детей. Можете подержать его.
Он мягко, но решительно усадил Питера на колени Хью. Герцог застыл. Питер уставился на незнакомца и наморщил лобик. Кенни послал ему многозначительный взгляд.
Не подведи, младший братик!
Малыш успокоился, но вид у него был самый несчастный. Хью жалобно оглядывался.
— Послушайте…
— Эмма говорила, что у вас тоже есть дети, — дружелюбно улыбнулся Кенни, не сводя, однако, глаз с Пети, личико которого угрожающе краснело. — Две маленькие девочки, верно?
— Э… да… они сейчас в школе.
Питер недовольно заворчал.
— В школе? — удивился Кенни. — Разве у них нет каникул, как у Эммы?
Питер заворчал громче, а физиономия стала просто багровой. Горничная, вошедшая в комнату, отвлекла Шелби, а Уоррен, хоть и видел, что происходит, к удивлению Кенни, ни слова не сказал.
— Видите ли… я очень занят, и для них лучше оставаться в школе. Первоклассное учебное заведение. Не то что «Святая Гертруда». Конечно, и там неплохо: Эмма прекрасно выполняет свою работу, но некоторым девочкам там не место. У нас большая стипендиальная программа… вы понимаете, о чем я.
О да, Кенни прекрасно понимал. Лучше некуда.
— Наши стипендиаты трудятся день и ночь, — твердо объявила Эмма.
В комнате распространился запах детской неожиданности.
Молодец, братишка!