После ее возвращения из Вайнетта Стефан дважды приезжал в Нью-Йорк, и оба раза она с ним виделась. Он, конечно, узнал о похищении Тедди, так что Франческа вынуждена была рассказать ему кое-что из того, что произошло в Вайнетте, хотя все связанные с Далли детали она опустила.
Франческа начала рассматривать фотографию Тедди на своем столе. Мальчика сфотографировали после купания в бассейне во Флинстоунзе, и на его тощих ногах еще блестели капельки воды. Если Далли не хотел больше общаться с ней, то, во всяком случае, должен был попытаться вступить в контакт с Тедди. Она почувствовала грусть и разочарование. Далли оказался гораздо лучше, чем она о нем думала. Возвращаясь этим вечером домой, Франческа была вынуждена признаться себе, что совершила страшную ошибку, а затем забыла о ней.
Прежде чем переодеться для встречи со Стефаном, она посидела с Тедди, пока тот обедал, и думала о том, какой беззаботной была всего два месяца назад. Сейчас ей казалось, что на ее плечи легли все проблемы мира. Ей не следовало оставаться с Далли в ту глупую ночь; она собиралась причинить страдания Стефану; компания запросто могла ее уволить. Франческа была слишком по — давлена, чтобы поддержать Холли Грейс, и она ужасно беспокоилась о Тедди. Мальчик стал таким замкнутым, таким несчастным!
Он не рассказывал о том, что произошло в Вайнетте, и сопротивлялся всем ее попыткам разузнать о его проблемах в школе.
— Ну как там твои дела с мисс Пирсон? Сегодня ничего не случилось? — осторожно спросила Франческа, наблюдая, как Тедди украдкой запихивает горошек под печеный картофель.
— Мне кажется, все в порядке.
— Точно все в порядке?
Тедди поднялся из-за стола.
— Мне нужно закончить домашнее задание. Что-то не хочется есть.
Когда Тедди вышел из кухни, Франческа нахмурилась. Ей не нравилось, что у сына такая строгая и суровая учительница. В отличие от предыдущих учителей Тедди мисс Пирсон больше волновали отметки, чем знания, а это, по мнению Франчески, — губительный подход при работе с одаренными детьми. Когда Франческа надевала отделанное перьями платье от Армани, собираясь на встречу со Стефаном, она решила выкроить время еще и на встречу с администратором школы.
Прием в «Ла-Котэ-Баск» прошел оживленно, чему способствовали великолепная еда и достаточное количество знаменитостей среди присутствующих, но Франческа слишком устала, чтобы получить от всего этого удовольствие. Когда вскоре после полуночи они со Стефаном вышли из ресторана, их окружила толпа фоторепортеров. Она спрятала лицо в высокий воротник своего мехового пальто и отвернулась от фотовспышек.
— Все из-за соболей, — пробормотала Франческа.
— Окружающие придерживаются несколько иного мнения, дорогая, — ответил Стефан, проводя ее к своему лимузину.
— Весь этот цирк из-за соболей, — пожаловалась Франческа после того, как лимузин выплыл в ночную толчею Восточной Пятьдесят пятой улицы. — Вряд ли тебя когда-нибудь так донимала пресса. Я сама виновата. Надень я старый плащ…
Она продолжала болтать о соболях, оттягивая тот момент, когда все-таки соберется с духом и произнесет горькие для него слова. Наконец она замолчала, погрузившись в воспоминания, преследовавшие ее весь вечер, — о своем детстве, о Клоуи, о Далли. Стефан продолжал смотреть на нее, по-видимому, задумавшись о чем-то своем. Когда лимузин проехал мимо салона Картье, Франческа решила, что больше откладывать нельзя, и коснулась руки своего спутника:
— Не возражаешь, если мы немного пройдемся?
Было уже поздно, февральская ночь была холодна, и Стефан посмотрел на нее с тревогой — словно он предвидел, что за этим последует, — и все равно приказал водителю остановиться. Выйдя на тротуар, они услышали ритмичный цокот лошадиных копыт о мостовую. Мимо проехал двухколесный экипаж. Они шли рядом по Пятой авеню, выдыхая в морозный воздух маленькие клубы пара.
— Стефан, — произнесла Франческа, на мгновение прикоснувшись к рукаву его пальто из тонкой шерсти. — Я знаю, ты ищешь женщину, которая разделит с тобой твою, жизнь, но, боюсь, я не подхожу для этой роли.
Она услышала, как ее спутник, глубоко вздохнул и затем произнес:
— Ты сегодня очень устала, дорогая. Мне кажется, этот разговор может подождать.
— Думаю, он и так ждал достаточно долго, — мягко ответила Франческа.
Она говорила какое-то время и в конце концов убедилась, что хотя слова ее и ранят Стефана, но совсем не так сильно, как она боялось. «Он, возможно, уже давно догадывался, что союз со мной невозможен», — подумала Франческа.
На следующий день Франческе в офис позвонил Далли. Он начал разговор без всякой преамбулы, словно в последний раз они беседовали накануне вечером, а не шесть недель назад, и отношения у них были самые безоблачные.
— Эй, Френси, знаешь, половина Вайнетта готова тебя линчевать!
При этих словах она вспомнила, как ответила бы на это в юности — неудержимой вспышкой гнева, но сейчас ей удалось сохранить спокойствие и голос ее не утратил рассудительности.
— Чем это я так провинилась? — спросила Франческа.
— На прошлой неделе ты вертела этим телевизионным священником самым бесстыдным образом. Люди здесь серьезно относятся к своим евангелистам, а Джонни Платт у них настоящий любимчик.
— Он шарлатан, — ответила она со всем спокойствием, на которое была способна. Ее ногти впились в ладони. И почему Далли не может сказать сразу, чего он хочет? К чему весь этот изощренный маскировочный ритуал?
— Возможно, но его выступление поставили в одно время с повторным показом «Островов Джиллигена». — Последовала короткая многозначительная пауза. — Скажи мне одну вещь, Франческа, — это как раз по твоей линии, — если Джиллиген и его приятели столько проторчали после кораблекрушения на том острове, то почему у женщин не кончилась тушь для глаз? А туалетная бумага? Как ты думаешь, капитан и Джиллиген все это время пользовались банановыми листьями?
Франческе захотелось заорать на него, но она решила не доставлять ему такое удовольствие.
— У меня назначена встреча, Далли. У тебя какое-нибудь дело?
— Дело в том, что на следующей неделе я прилечу в Нью-Йорк, чтобы еще раз встретиться с ребятами из телесети. И подумал, что мог бы заскочить к вам во вторник около семи, поприветствовать Тедди и пригласить тебя на обед.
— Это невозможно, — произнесла она спокойно, сдерживая возмущение, которое буквально переполняло ее.
— Всего лишь на обед, Френси! И не надо придавать этому такое уж большое значение.
Если он не собирается говорить, что у него на уме, то уж она-то выскажет все!
— Я не собираюсь с тобой встречаться, Далли! У тебя был шанс, и сам знаешь, как ты им воспользовался.
Последовало длительное молчание. Ей хотелось повесить трубку, но она не в силах была пошевелить рукой. Когда Далли наконец заговорил, от его непринужденного тона не осталось и следа. Голос его звучал устало и встревоженно: