Флер почувствовала, что у нее тоже защипало глаза.
— Ой, Магнолия, как я за тебя рада! Чарли особенный человек. И ты тоже.
— Смешно, сперва я думала, как бы заманить его в постель. Там уж моя территория. Я говорила, что у меня болят мышцы, просила потереть спину, а когда он подходил к двери, я стояла полуодетая. Но что бы я ни делала, казалось, он ничего не замечает Потом, когда я стала забывать, что его надо соблазнять, я стала просто получать удовольствие от его общества. Я поняла, что он вовсе не так уж равнодушен к моим чарам, как притворяется. Но он долго продержался.
Глядя на мечтательное выражение лица Кисеи, Флер ухмыльнулась.
— Зная Чарли Кинкэннона, могу поклясться, именно этого от него и стоило ожидать.
Кисеи улыбнулась.
— Я не позволяла ему дотронуться до себя.
— Ты шутишь?
— Флер, оказывается, так приятно, когда за тобой ухаживают.
Потом, две недели назад, он явился ночью после репетиции ко мне в квартиру Начал целовать, мне ужасно нравилось, но я испугалась. А вдруг я его разочарую? По его лицу я поняла, что ему известны мои чувства. Он понимающе улыбнулся и вдруг заявил, что мы должны поиграть в «скрэббл» [35] .
— В эту детскую игру! — Флер почувствовала разочарование в Чарли.
— Ну, не совсем уж в детскую. Со стриптизом.
Молодец, Чарли, похвалила его про себя Флер. А потом поинтересовалась:
— А как в нее играют?
— Да очень просто. Если твой противник выигрывает двадцать очков, то ты должна снять один из предметов одежды Знаешь, Флер, как бы ни хотелось пойти в кровать, мне действительно очень понравилось с ним сражаться. Из меня вышел неплохой игрок. Я не собиралась проигрывать. — Кисеи сделала драматический жест рукой. — Я начала здорово, со слов бандит и чибис.
— Впечатляет.
— Потом нанесла ему удар между глаз сывороткой и жаргоном.
— Ты, конечно, сбила ему дыхание.
— Да. Напрочь. Но он ответил хорошо. Челюстью на мой жаргон. И сургучом на чибиса. Но все равно было ясно, что мы еще не в одной лиге. Я никогда не хватаюсь за слова из трех букв, пока меня не припрут к стене. Но когда я выдала очередное словечко, он остался в трусах и одном носке. А на мне была еще нижняя юбка и кое-что под ней. — Она нахмурилась. — Тогда-то все и произошло.
— Я уже просто не могу терпеть. От предчувствий.
— Он ударил в ответ словом квайд.
— Но такого слова нет.
— О, есть. Это вождь североафриканского племени. Хотя вообще-то только игроки международного класса и любители кроссвордов его знают.
— Ну и?
— Ты что, не понимаешь? Этот сукин сын стал меня торопить.
— Боже мой.
— Ну, в общем… короче говоря, он выдал зебу по горизонтали, запер словом злотый по вертикали. И моя куропатка после этого выглядела жалко. Но самое ужасное ожидало впереди.
— Не представляю, как мне выдержать напряжение.
— Флокс. Вот что он выдал. Мне пришел конец.
— Вот черт.
Вместо того чтобы наслаждаться успехами, Флер еще больше работала, доводя себя и всех вокруг до изнеможения. Безусловно, после успеха коллекции Майкла на нее обрушилась лавина предложений. Почувствовав себя довольно уверенно. Флер начала отказывать клиентам, хотя до магической цифры двенадцать, которую она определила себе в начале как цель, еще не дошла. Первый альбом «Бурной бухты» должен был выйти через несколько недель, похоже, его ждал успех. Состоялась премьера пьесы Кисеи. Отзывы были восторженными, а заказов на интервью оказалось больше, чем она успела бы дать до отъезда в Лондон. Флер вдруг поняла, что сейчас у нее есть почти все, что она хотела. Алексей ничего не предпринимал против нее после попытки испортить коллекцию Майкла, старые сплетни о нарушенных контрактах заглохли, но слухи о ее связи с Джейком ходили. Правда, деловые успехи смягчали боль, причиняемую ими. В общем и целом дела в агентстве шли лучше, чем Флер могла ожидать, так почему же она не чувствовала себя счастливой? Она уходила от ответа, ныряя в работу с головой.
Как-то ночью в пятницу, после Нового года, Флер что-то разбудило, и она разволновалась.
— Все в порядке, Цветик, — прошептал тихий голос. — Просто это я.
Занавески, опущенные перед сном, были раздвинуты, и комнату освещал свет уличных фонарей. В кресле у кровати, вытянув длинные ноги, сидел Джейк, рукава его рубашки были закатаны по локоть.
— Что ты тут делаешь? — спросила Флер.
— Сторожу твой сон. — Голос звучал мягко, как темнота ночи, заполнившая комнату. — Свет фонарей окрашивает твои волосы. Помнишь, как мы заворачивались в них, когда занимались любовью?
Ее сердце часто забилось, кровь быстрее побежала по телу.
— Помню.
— Я не хотел тебя обидеть, Цветик. Просто ты попала под перекрестный огонь.
Она не хотела думать о прошлом. Только о настоящем.
— Это было так давно. Сейчас я не такая наивная.
Она ответила резче, чем хотела, и в его голосе появилось раздражение.
— Если ты собираешься заставить меня поверить, будто делаешь карьеру с помощью неразборчивых связей, то напрасно. Твоя спальня кажется слишком пустой в последнее время.
Зачем он говорит это сейчас? Почему не может быть мягким и нежным? Ей захотелось наказать его.
— Ты думаешь, я приведу сюда мужчину, когда ты живешь у меня над головой? Всегда можно пойти к нему. Сам понимаешь, — Да неужели?
Джейк скрестил руки на груди, и Флер поняла, что он не поверил ни единому слову. Он медленно поднялся из кресла и стал расстегивать рубашку.
— Ну если ты все, делаешь бесплатно, я думаю, теперь моя очередь.
Флер резко села.
— Я не делаю это бесплатно. Ты знаешь. Я вообще этого не делаю. И потом, тебя это не касается. Ты что? Что ты делаешь?
Джейк снимал рубашку.
— Это должно было случиться между нами еще несколько месяцев назад. Но у тебя не хватило характера попросить.
— У меня? С каких это пор женщина должна просить?
Его рука потянулась к джинсам.
— Остановись, Джейк.
— Поскольку ты меня как-то обвинила в том, что я собираюсь избавиться от литературной немоты с помощью твоего тела, давай, приступай. — Он расстегнул молнию, и Флер увидела голый живот Джейка. Он взялся за пояс джинсов. — Зная, как работают твои мозги, я не смел прикоснуться к тебе до окончания книги. Теперь ты меня не можешь ни в чем обвинить. Книга закончена, давай прекратим играть в прятки.