Но Кит успокоила его, стянув белые панталончики.
— Под этой рубашкой на мне ничего нет. Похоже, я забыла надеть сорочку. Нарочно.
Кейн едва удержался, чтобы не схватить ее и не овладеть ею немедленно!
— Вы бесстыдница, миссис Кейн.
Кит взялась за верхнюю пуговицу.
— Ты еще не подозреваешь какая! Берегитесь, мистер Кейн!
Никогда еще пуговицы не расстегивались так медленно, словно каждая поддавалась только огромным усилиям. Даже когда последняя выскользнула из петли, тяжелая ткань не желала расходиться.
— Придется досчитать до десяти, — пообещал он.
— Считай, сколько хочешь, янки. Ничего это тебе не даст, — фыркнула Кит и с дьявольской улыбкой стала снимать рубашку, дюйм за дюймом обнажая кожу, пока не осталась нагой.
— Оказывается, я не помнил, как ты прекрасна. Иди ко мне, любимая.
Она прижалась к мужу и тут вдруг испугалась, что не сможет насытить его. Что, если после родов она потеряла для Кейна привлекательность?
Кейн нежно сжал ее груди.
— Твое тело изменилось.
Кит кивнула.
— Я немного боюсь.
— Неужели, любимая? Я умру, прежде чем причиню тебе боль.
Как мягки ее губы…
— Не этого. Боюсь… что не понравлюсь тебе.
— А если я не смогу понравиться тебе? — выдохнул он.
— Глупыш, — нежно проговорила она.
— Глупышка, — прошептал он.
Они улыбнулись и стали целоваться, пока его одежда не превратилась в последний барьер между ними. Избавившись от нее в четыре руки, они снова упали на одеяло.
Легкое облачко закрыло луну, отбрасывая скользящие тени на древние стены каньона. Но любовники ничего не замечали. Облака, луна, каньоны, малышка с кукольным личиком, старая леди, благоухающая мятой, — все это перестало существовать. Мир сузился до мужчины и женщины, теперь уже навсегда соединенных узами любви.