– Про Мэри Поппинс, – сказала Ева. – Это про Мэри Поппинс книга.
– Може, так, – кивнул пан Адам. – Все, кто взяли свои шарики, кто не ошиблись, – они полетели прямо в небо и долго летели над городом, каждый куда хотел… Видишь, я не нашел свой шарик, Ева. Я всю свою жизнь был – как то по-французски кажут? – тот берег, который горюет, что он не этот… Как же могла со мной быть Надечка?
Ева чувствовала, как в сердце у нее разрастается жалость к этому человеку – красивому, грустному, выглядящему старше своих лет…
«А ведь он мне тем только и близок, – вдруг почти со страхом подумала она, – что я тоже могу не найти свой шарик…»
– Когда я смотрю в твои глаза, Ева, – сказал пан Адам, – то понимаю, за что Надя меня полюбила. Если у меня тогда были такие глаза… Почему ты не замужем?
– Не знаю, – печально улыбнулась она. – Может быть, потому что я ваша дочь.
– Ты и Надина дочка, – покачал он головой. – И того человека, твоего ойтца, которого любит Надечка, которого ты любишь. Не бойся, – вдруг улыбнулся он. – Не вини меня, я тебе дал только свои глаза… Я хотел тебя увидеть. Мне пятьдесят пять лет, Ева, я подошел к тяжелым годам для мужчины и захотел увидеть свою дочку, чтоб понять, сделал ли я что хорошее в жизни.
– Ну и как? – улыбнулась Ева. – Разочарованы?
– Я очарованный тобою, – улыбнулся в ответ пан Адам. – Я тебе пожелаю счастья! Чтоб ты не побоялась своего счастья, – добавил он.
– Спасибо, – сказала Ева, вставая. – Спасибо вам. Вы все-таки не думайте, что я совсем… Если вы приедете когда-нибудь, я буду рада вас видеть.
Он тоже поднялся, привлек Еву к себе и коснулся губами ее лба. Потом быстро перекрестил, наклонился и поднес к своим губам ее руку с тоненьким колечком.
– Я пойду, – сказала Ева. – До свидания!
Утро давно кончилось, день занимался над Москвой. Ева шла по Ленинградскому проспекту к своему дому и смотрела вверх – на облака, похожие на далекие воздушные шарики.
Какая-то новая жизнь соткалась из маминых слов, из отцовской необыкновенной улыбки, из воспоминаний о бабушке, из взгляда пана Адама – из всего, чем будущее соединялось с прошлым.
Все это вдруг стало ее, Евиной, жизнью – так же, как Левин голос в телефонной трубке, строчки стихов, серебряный взгляд влюбленного мальчика, горечь расставания с Денисом… Она почувствовала себя крошечным камешком, зачем-то вкрапленным в огромное кольцо жизни.
Ева шла навстречу незаметно поднявшемуся ветру, навстречу Левиному голосу, который хотела услышать скорее, сейчас, – навстречу всему, в чем таились невидимые зерна будущего счастья. Ее счастья?.. Этого Ева не знала, но шаги ее делались все быстрее, быстрее… Она не боялась идти навстречу своему будущему.