Однако Глория Грин не обладала ни развитым воображением, ни большим умом, да и закончила-то всего пять классов, зато решительности ей было не занимать. Она считала, что сможет компенсировать постигшие ее в юности неудачи с помощью весьма значительной силы воли и энергии и что непременно отыщет способ сбежать из закопченного Красного города с его скудоумными и мелочными обитателями в тот чудесный телевизионный мир, где малыши всегда счастливы, где полы всегда сияют, а несколько угаданных чисел могут навсегда изменить твою судьбу к лучшему.
Это было непросто — стойко придерживаться своей веры. Ведь, кроме Красного города, Глория ничего не видела. А город этот напоминал ловушку для крыс, которая заманивает тебя внутрь, но очень редко потом выпускает. Все подружки Глории повыходили замуж, не достигнув и двадцати, затем устроились на работу, родили детей. А она по-прежнему жила с родителями, помогала матери по хозяйству и с нетерпением ждала принца на белом коне, но он все никак не ехал.
И в итоге Глория сдалась. Крис Моксон был приятелем ее отца; у него имелась собственная забегаловка, где он торговал «фиш-энд-чипс», [9] а проживал он на окраине Белого города. Не бог весть какая добыча — Крис был намного старше Глории, лыс и далеко не так хорош собой, как ей хотелось бы, но к ней он относился внимательно и по-доброму, а она к этому времени уже начинала предаваться отчаянию. В общем, она вышла за него, с венчанием в церкви Всех Святых, с фатой из белого тюля, с букетом из нежно-розовых гвоздик, и на какое-то время почти поверила, что ей удалось вырваться из крысоловки.
Но вскоре она обнаружила, что вокруг все по-прежнему пропитано запахом дешевого жира для жарки — ее платья, чулки и даже туфли прямо-таки провоняли этим проклятым прогорклым жиром, — и сколько бы сигарет «Мальборо» она ни выкуривала, сколько бы духов и отдушек на себя ни выливала, этот запах ее преследовал. Это был его запах, он отравлял все вокруг, и Глория поняла, что сбежать ей никуда не удалось, наоборот, она провалилась в западню еще глубже.
Но через год на рождественской вечеринке она познакомилась с Питером Уинтером. Он работал в местной автомастерской агентом по продаже подержанных машин и ездил на «БМВ». Весьма заманчивое сочетание для Глории Грин, которая приступила к своей первой любовной интрижке с хладнокровием профессионального игрока в покер. Конечно, ставки были высоки. Отец Глории очень уважал Криса. Но Питер Уинтер выглядел многообещающе: он был вполне платежеспособен, честолюбив, невозмутим и неженат. Мало того, он поговаривал о переезде из Белого города в Деревню и как будто собирался подыскать там дом.
Глория высоко оценила перспективу, и Питер Уинтер превратился в ее личный проект. В течение следующего года она успела развестись, снова выйти замуж и впервые в жизни забеременеть. Она, конечно же, поклялась Питеру, что ребенок от него, и стала Питеру женой, несмотря на протесты родителей.
Только свадьба на этот раз была без фанфар. Родители Глории считали, что она их опозорила, и на церемонии бракосочетания, состоявшейся унылым ноябрьским днем в местном загсе, никто из них не появился. Они не отступились от своего мнения, даже когда в молодой семье все пошло наперекосяк, автомастерская разорилась и Питер начал пить; они не пожелали даже взглянуть на своего маленького внука, которого Глория назвала в честь деда.
Но выбить из колеи Глорию Грин было не так-то легко. Она устроилась на дополнительную работу по вечерам (мало того, что она чистила и мыла чужие дома), а когда снова забеременела, то почти до восьмого месяца носила специальный утягивающий пояс, скрывая округлившийся живот, чтобы ее не уволили. Когда родился второй сын, она стала брать работу на дом — стирала, гладила и чинила чужое белье, так что комнаты были вечно полны пара, запаха сырости и глажки. Мечта о собственном особняке в Деревне давно уже растаяла в голубой дали, зато в Белом городе имелись приличные школы и даже парк, где дети могли играть, а также работа — теперь Глория трудилась в маленькой местной прачечной. И ей стало казаться, что все не так уж и плохо. В новую жизнь она вступила, полная оптимизма.
Зато Питер Уинтер за два года безработицы сильно изменился. Некогда настоящий очаровашка, он растолстел, поскольку целыми днями торчал перед телевизором с сигаретой «Кэмел» в зубах, то и дело прихлебывая пиво. Глория содержала его, хотя и возмущалась этим фактом. Она и сама не заметила, как в очередной раз забеременела.
Я никогда не знал своего настоящего отца. Мать редко говорила о нем. Мне известно только, что он был красив. Я унаследовал его глаза. По-моему, мать втайне рассчитывала превратить его в «билет на выезд» из Белого города. Но у мистера Голубые Глаза имелись иные планы, и когда Глория узнала, как на самом деле обстоят дела, его корабль уже отчалил от берега и уплыл в далекие солнечные края, а она осталась пережидать очередной шторм.
До сих пор загадка, как Питер все выведал. Возможно, случайно увидел их вместе. Или кто-то ему донес. А может, он просто догадался. Но Найджел помнил ту ночь, когда отец ушел из дома — во всяком случае, брат утверждал, что хорошо все помнит, хотя ему тогда было не больше пяти. Это была ночь битой посуды, страстных клятв и оскорблений; затем послышался рев отъезжающей машины, яростный хлопок дверцы, визг колес на дороге — эти звуки для меня, например, связаны исключительно с запахом свежего попкорна и залом кинотеатра, — а чуть позже на улице раздался страшный грохот, звон разбитого стекла и вой полицейских сирен…
Конечно, Найджел ничего подобного не слышал. Это мать так рассказывала свою версию о том, что случилось с Питером Уинтером. После аварии он умирал еще целых три недели и в итоге оставил свою вдову беременной. Но Глория Грин была твердым орешком. Она нашла в Белом городе няньку для сыновей и стала работать еще больше, упорно карабкаясь наверх. Когда за две недели до появления ребенка на свет она наконец подала заявление об уходе, ее хозяева выплатили ей кругленькую сумму: целых сорок два фунта. Часть денег она потратила на стиральную машину, а остальные положила в банк под проценты. В тот год ей исполнилось всего двадцать семь лет.
По-моему, самое время было вернуться домой к родителям. У нее не осталось ни работы, ни сбережений, ни друзей. И радужные надежды на будущее тоже начинали гаснуть; теперь она весьма мало напоминала ту Глорию Грин, которая покинула Красный город во имя заветной цели. Но для нее казалось немыслимым ползти назад к родителям, потерпев столь сокрушительное поражение, да еще с тремя детьми и без мужа. И Глория осталась в Белом городе. Она присматривала за сыновьями и брала работу на дом, по-прежнему стирала, гладила, чинила и чистила, но постоянно искала возможность сбежать, хотя юность ее осталась позади, а Белый город вцепился в нее мертвой хваткой, точно утопающий в своего спасителя.
И тут Глории наконец-то улыбнулась судьба: ей выплатили страховку за Питера. Оказалось, ее муж мертвым стоил куда больше, чем живым. В кои-то веки у матери появились деньги. Небольшие, конечно, — впрочем, денег Глории никогда не хватало, — но теперь она хотя бы увидела свет в конце туннеля. И эта полоса везения как раз совпала с появлением на свет ее младшего сына, который отныне превратился для нее в некий залог удачи, в волшебный амулет, в последний шанс на выигрышный билет.