Конечно, мне тут нечем гордиться. Я и не горжусь. Это отнюдь не самое великое мгновение моей жизни. Преступления вообще по большей части до отвращения банальны; боюсь, и мое не явилось исключением. Но я был молод, слишком молод, и не мог догадаться, что мать попросту очень ловко мной манипулирует, что она умело провела меня сквозь череду испытаний навстречу вознаграждению, которое на самом деле окажется жутчайшим наказанием на свете…
Зато теперь она улыбалась — самой искренней улыбкой, прямо-таки излучавшей одобрение. А я в тот момент только и жаждал одобрения, мне хотелось услышать слова: «Отлично, сынок!», хоть я и ненавидел ее…
— А теперь расскажи им, Би-Би, — велела мне мать, по-прежнему сияя улыбкой, — расскажи, что он делал с тобой.
ВЫ ЧИТАЕТЕ ВЕБ-ЖУРНАЛ BLUEEYEDBOY
Время: 03.58, воскресенье, 17 февраля
Статус: ограниченный
Настроение: упрямое
Музыка: 10сс, I'm Not in Love
После этого Эмили первым делом взяли под особую опеку. В качестве превентивной меры. Просто с целью обеспечить безопасность. Нежелание девочки в чем-то обвинять доктора Пикока восприняли скорее как доказательство долговременного насилия, чем простой невинности, а ярость и растерянность Кэтрин, когда она столкнулась с обвинениями, выдвинутыми против доктора, сочли еще одним свидетельством ее тайного сговора с обвиняемым. Всем было ясно: в доме доктора творилось что-то весьма подозрительное. В лучшем случае — циничный обман, в худшем — широкомасштабное, хорошо законспирированное преступление…
И тут на сцене появился ваш покорный слуга со своими показаниями. Из моей речи следовало, что все началось так невинно! Доктор Пикок был очень добр ко мне. Частные уроки, время от времени деньги на карманные расходы — именно так он нас всех и заманивал. Именно так он и к Кэтрин Уайт подобрался. А ведь эта женщина имеет в своем анамнезе затяжную депрессию, женщина весьма честолюбивая, падкая на лесть, которой безумно хотелось верить, что ее дочь — ребенок особенный, она настолько жаждала этого, что ухитрилась буквально ослепнуть — то есть не видеть правды, даже глядя на нее в упор…
Книги из библиотеки доктора Пикока мне тоже весьма помогли в обвинениях. Биографии наиболее известных литераторов-синестетов — Набокова, Рембо, Бодлера, Де Квинси, добровольные исповеди наркоманов, гомосексуалистов, педофилов, для которых погоня за Возвышенным была первоочередной задачей, не шедшей ни в какое сравнение с мелочной моралью той эпохи. Материал, представленный в качестве улик, не носил непосредственно подсудного характера, но полицейские, не такие уж большие знатоки искусства, сочли, что количество подобных произведений в библиотеке доктора Пикока убеждает кого угодно: перед ними действительно преступник! Сюда же были приобщены и выпускные фотографии учеников школы Сент-Освальдс, сделанные, когда Грэм Пикок заведовал этим учебным заведением для мальчиков, альбомы по древнегреческому и древнеримскому искусству, а также гравюры с изображением статуй обнаженных юношей. Первое издание «Желтой книги» Бёрдсли, собрание иллюстраций Овендена к «Лолите» Набокова, знаменитый карандашный рисунок обнаженного юноши (приписываемый Караваджо) и роскошно иллюстрированное издание «Душистый сад» — книга эротической поэзии Верлена, Суинберна, Рембо и Маркиза де Сада…
— И все это вы показывали семилетнему мальчику?
Доктор Пикок попытался оправдаться.
— Это же часть образовательного процесса, — заявил он. — И Бенджамину было очень интересно; ему хотелось понять, кто он…
— И кто же он, по-вашему?
Доктор Пикок снова предпринял попытку просветить аудиторию. Но если мальчик Икс восторженно слушал о различных случаях синестезии, о том, как музыка, мигрени и оргазмы проявляются в различных цветах и оттенках, то полиции более всего хотелось услышать о том, что конкретно доктор и мальчик Икс обсуждали в течение этих бесчисленных «частных уроков», и выяснить, не пытался ли доктор соблазнить мальчика, потрогать его, не давал ли ему наркотики, не проводил ли время наедине с Бенджамином или с кем-то из его братьев.
И когда доктор Пикок в итоге не выдержал и дал волю своему гневу и отчаянию, полицейские посмотрели друг на друга и дружно воскликнули:
— Какой, однако, у вас несносный характер! А вы, случайно, никогда этого мальчика не били? Не давали ему пощечин, не пытались подобным образом направить его на путь истинный?
Онемев от этой тирады, доктор молча помотал головой.
— А что вы можете сказать о той маленькой девочке? Ведь, должно быть, сущее наказание — заниматься с такой крошкой. Особенно если привык учить исключительно мальчиков. Она когда-либо отказывалась выполнять ваши задания?
— Никогда! — заверил доктор Пикок. — Эмили — очень славная маленькая девочка.
— И обычно стремится всем угодить?
Доктор кивнул.
— И для нее это так важно, что она даже готова притворяться, лишь бы все были довольны?
Это предположение доктор решительно отмел. Но дело было сделано: я успел нарисовать более чем правдоподобную картину. А Эмили не удалось подтвердить свои слова — в основном потому, что она была слишком мала, смущалась и отказалась воспользоваться представившимся шансом…
От прессы, правда, скандал пытались скрыть. Но с тем же успехом можно попробовать остановить морской прилив. Сразу после выхода того фильма волна сплетен разнеслась повсюду. К концу года Эмили Уайт стала центральной фигурой в официальных сводках новостей, а потом, столь же быстро, имя ее покрылось позором.
Таблоиды печатали материалы под броскими заголовками. «Мейл»: «Обвинен в насилии над девочкой-экстрасенсом»; «Сан»: «Спектакль „Эмили“. Какая чудная игра!» Но самый лучший был в «Миррор»: «Так Эмили — фальшивка?»
Джеффри Стюартс, тот журналист, который постоянно писал о девочке Игрек, жил у нее в доме, часто посещал Особняк, присутствовал на ее занятиях с доктором Пикоком и всегда возражал скептикам с пылом истинного фанатика, быстро понял, что происходит, и моментально сменил курс. Он поспешно переписал свою книгу и назвал ее теперь «Опыты с Эмили», включив туда не только слухи об аморальности Особняка, но и весьма прозрачные намеки на неприглядную правду о феномене Эмили Уайт.
Жестокая и честолюбивая мать, слабовольный, не имеющий никакого влияния в семье отец, активная подруга, обладающая весьма современными взглядами на жизнь, несчастное дитя, которое заставили играть определенную роль, хищный старик, находящийся во власти собственной одержимости. И конечно, мальчик Икс. Полностью очищенный от грехов теми страданиями, что выпали на его долю. Уж он-то был замешан в эту малоприятную историю с начала и до конца. Увяз в ней, что называется, по уши. Бедная простодушная жертва. Невинный агнец. Снова чистый голубоглазый мальчик-незабудка.
До суда дело так и не дошло. Оно даже магистрату не было передано. Находясь под следствием, доктор Пикок заработал инфаркт и оказался в отделении интенсивной терапии. А рассмотрение дела было отложено на неопределенное время.