4. Вы никогда не должны ковыряться в носу, в ушах или в глазнице, потому что люди никогда не делают подобных вещей.

5. Вы никогда не должны смеяться, особенно если что-то кажется вам смешным, потому что люди никогда не смеются.

6. Вы никогда не должны играть в игры, особенно если вам скучно, потому что люди никогда не играют в игры.

7. Вы никогда не должны ругаться, потому что люди никогда не ругаются.

8. Вы должны всегда употреблять слова в правильном порядке, потому что именно так делают люди.

9. Вы должны учиться человеческим манерам, методам мытья и техникам причесывания волос.

10. Каждое утро вы должны сто раз повторять фразу: «Я хочу быть лучше», потому что люди всегда стремятся стать лучше.

11. Вы должны быть каждый день готовы к наказанию, независимо от того, нарушили вы правило или нет (просто за то, что вы такие отвратительные существа).

Комната неулучшенных

И сейчас Улучшитель шептал про себя эти правила, добавляя в воду различные лесные травы и цветы, которые придавали Кусачей воде максимально кусачие свойства. Он подумал о суровых уроках, которые он собирался преподать детям, и наказаниях, которые он будет иметь удовольствие применить к ним. В числе этих наказаний было заключение в Комнату неулучшенных. Это была комната с толстыми стенами и тяжелой дверью, где было настолько тихо, что юные тролли начинали сходить с ума, проведя там всего несколько часов. Однако это была важнейшая часть курса улучшения на пути к человеческому изяществу и благородству, ведь тишина была присуща людям и противна природе троллей — а все, что было противно природе троллей, было очень хорошо.

— Уже поздно, — сказал Улучшитель. — Уже очень поздно. Где же это отвратительное создание? Он уже должен быть здесь.

Сперва он не очень беспокоился. Ведь непунктуальность была очень распространена среди троллей. Непунктуальность, наряду с неряшливостью, зловонностью, грубостью, ленью, уродливостью и полнейшим невежеством, была одной из ключевых характеристик троллей. Воистину, Улучшитель приложил очень много сил, чтобы искоренить в самом себе все эти черты, и прикладывал еще больше сил, чтобы искоренять их в других троллях. Все дело было в том, что он ненавидел тот факт, что он — тролль. Он ненавидел этот факт так сильно, что стоило ему увидеть где-нибудь отражение своего бесформенного носа или покрытого буграми лица, как ему немедленно становилось плохо.

Иногда, после долгого купания в своей ванной (с использованием только самой мягкой Кусачей воды) или после избавления от всех складок на одежде с помощью каменного пресса он воображал, что настолько улучшился, что окончательно перестал быть троллем. Ему было нетрудно вообразить это, потому что первые десять лет своего детства он именно так и считал.

Видите ли, чтобы понять истинную природу ненависти Улучшителя к манерам троллей, нужно учитывать то, что в детстве его родители пытались убедить его в том, что он вовсе не тролль, а скорее кто-то вроде вас. Это правда. Большую часть своего детства Улучшитель верил, что он человек. А поскольку его родители жили довольно далеко от Троллхельма, в глубине самой глухой части Тенистого леса, рядом не было никого, кто мог бы указать ему на его ошибку. По крайней мере, его родители этим себя не утруждали.

— Ты самый красивый из всех людей, — говорила ему мама.

— Гораздо лучше, чем все эти мерзкие тролли, — добавлял папа.

Правда ему открылась только тогда, когда он встретил мальчика, который ловил рыбу в Безмолвном озере. Этот мальчик посоветовал ему взглянуть на его отражение.

— Ты не человек. Посмотри на свое лицо. Ты — тролль.

И хотя это произошло много, много лет назад, воспоминание о том страшном дне до сих пор оставалось с ним. Оно изводило его и вселяло в него ненависть. Он ненавидел родителей за то, что они называли его человеческим именем, и когда однажды они не вернулись со званого обеда у правдивого пикси, не пролил ни единой слезинки. Людей он тоже ненавидел, хотя ни разу их не встречал. Он ненавидел их потому, что хотел быть человеком, но знал, что это невозможно. Но больше всего он ненавидел троллей. Ненавидел их бугристые лица, их лохматые бороды, их нечесаные волосы, их уродства, их плохую грамматику, запахи их тел, их манеру вести себя за столом, их грязную одежду, их гнилые зубы, их глупые суеверия и все остальное, что было свойственно троллям. И он ненавидел собственную тролличью кровь и ненавидел жить в Троллхельме.

Единственным, что заставляло его жить дальше, было знание, что он лучше. Его дом был лучше. Его речь была лучше. Его одежда была лучше. И разумеется, он обожал улучшать других. Брать шумных, вонючих болванов, и делать их тише, и заставлять их ненавидеть свою неопрятность — это было, безусловно, достойное занятие, приносящее пользу всему обществу.

Вот почему в последнее время ему было немного грустно. Ведь прошло уже немало времени с тех пор, как родители в последний раз присылали к нему детей для улучшения. И это была не его вина, что некоторые дети-тролли плохо отзывались о его наказаниях. Теперь, глядя на тяжелую черную дверь Комнаты неулучшенных, он подумал об этих кошмарных троллях-близнецах, надеясь, что больше никогда их не встретит.

Они были самыми шумными, самыми тупыми тролльчатами, которых Улучшитель когда-либо встречал, так что ничего удивительного, что они оказались неспособны долгое время держать рот на замке.

Уже много недель он не имел возможности насладиться тем, как на лице тролльчат отображается страдание, когда он, держа в руках огромные каменные скрижали, заставлял их повторять тралфавит (алфавит троллей, который очень похож на человеческий, за исключением того, что в нем два «г» и ни одного «ъ»). Уже так давно ему не приходилось заставлять тролльчат есть Горький улучшающий хлеб, используя вилку с ножом на людской манер, или опускать Клетку для погружения в Кусачую воду.

— Она к-к-к-к-кусацца, — всегда говорили они.

На что он отвечал:

— Кусается. Не кусацца, а кусается, мерзкий маленький тролль.

Ох, это было так давно! Но теперь, сказал себе Улучшитель, теперь его ожиданию пришел конец! Совсем скоро у него появится еще один мерзкий маленький тролль. И этот тролль обещал быть действительно мерзким, насколько можно было судить по его маме. Эта жалкая пустая глазница, моргающая в середине ее лба. Фу-у-у!

Но куда же они подевались?

Он посмотрел на часы. (Улучшитель был единственным троллем в Троллхельме, который знал, сколько сейчас времени.) Его часы сказали ему: ТРОЛЛЬ-СЫН ОПАЗДЫВАЕТ.

— Ох, это нехорошо. Очень нехорошо. Мне придется подольше подержать его в Кусачей воде, чтобы наказать за опоздание.

Затем раздался стук в дверь.

— А, вот он! Этот безглазый кретин наконец-то пришел! — Он помешал воду длинной деревянной мешалкой, вышел из Зала улучшения и бегом устремился вниз по лестнице, ведущей на нижний этаж. После этого ему еще нужно было открыть тринадцать замков на входной двери.