– Мокнем? – полувопросительно поинтересовался парень, делая вид, что выпивший его не сильно интересует.
– Спасибо, – вежливо поблагодарила я за головной убор, с козырька которого уже начали свисать набухающие капли воды.
– Меня Саней зовут? – в вопросе просвечивал намек на более тесное знакомство.
– Поздравляю.
– Ты тут работаешь? Живешь? В гостях была? Приезжая? Сам вижу, что местная, а как зовут?
Слова он выговаривал проникновенно, словно учился дикторскому мастерству и теперь сдавал экзамен по обаятельности.
Пытаясь сообразить, стоит ли называть свое имя и чем мне это откровение отольется, я сдувала воду с козырька кепки.
– Только этого мне не хватало! Ты что, боишься? Знаешь, на кого ты сейчас похожа? На маленького котенка под дождем. Его в рекламе показывают. Странно, чем больше я на тебя смотрю, тем мне больше кажется, что из нас получится хорошая пара. Небось, школу закончила, институт… это правильно. И вообще – вся такая правильная, с чужими на улице не разговаривает.
– По-моему, ты сам с собой разговариваешь, – догадалась я.
– Тебе в какую сторону?
Определив по взмаху моей руки направление, мокрый Саня довольно ухмыльнулся. Он вообще оказался специалистом по включению улыбки. Включит-выключит. Когда захочет. Подхватил меня под руку и стремительно поволок в сторону пьяного дядьки. Которому наконец улыбнулась фортуна, ниспослав долгожданное средство передвижения в виде черной «Волги».
– Тебе на метро? Не вопрос! Щас организуем!
Слегка опередив пьяницу, Саня подскочил к «Волге», красивым жестом распахнул дверцу. Заботливо расположил на заднем сиденье сначала изумленного мужичка, потом его сумки, а потом меня. Сам вальяжно уселся рядом с водителем.
– Вам куда? – подозрительно осведомился добровольный таксист.
Ему мой спутник не понравился сразу.
– Адрес давай! – требовательно рявкнул Саня уже засыпающему попутчику.
Тот встрепенулся, с трудом припомнил, куда именно едет, и кульком свалился к окну.
– Не наблюет? – нервно спросил водитель, отчаливая от тротуара.
– Не, он смирный. Пока доедет, будет трезвый как огурчик. Не боись, шеф, все будет чики-пики. Только нас выкинь у метро. А то он нам за день надоел до черта. Пускай тетя Таня теперь с ним вошкается. Кстати, а ты ей позвонила, предупредила, что муженек скоро прибудет?
Понадобилось некоторое время, чтоб сообразить – вопрос обращен ко мне. И, судя по всему, я знакома с какой-то тетей и везу ей мужа.
– Ага, – зачем-то обрадовалась я, демонстрируя водителю через зеркало заднего вида лицо примерной племянницы.
Даже кепку сняла, чтоб все видели мое честное племянничье лицо. Мне пока была не совсем ясна суть происходящего. Однако в машине было сухо, и впереди маячила перспектива в скором времени оказаться в метро. А там и до дома недалеко. Минут двадцать. Водитель с сомнением взглянул на Саню, потом на меня. Если у него и возникли какие-то подозрения, то, похоже, они развеялись от моего безмятежного вида.
– Саня, а ты почему с дядей не поедешь? – Я искренне уверилась, что Саня действительно родич пьяного пассажира.
– Мы же с тобой сегодня в оперу идем. Ты что, забыла? Во дает! – оборачиваясь к водителю, он одарил его самой располагающей улыбкой из своего арсенала. – Я ей еще неделю назад про билеты сказал, а она…
– А по мне эта опера, как кошки воют, – с неодобрением отозвался таксист.
– И я про то. А она – классика, классика. Да в гробу я видал такую классику. Вот Михаил Круг – это настоящая классика.
Пока они дискутировали о музыке, я немного отогрелась.
– Ну, мы пошли. Вы только до дома его довезите! Я ваш номер записал. Тетке перезвоню – проверю! – строгим голосом увещевал Саня.
Наклонился к дяде. Поправил на нем рубашку. Заботливый такой мальчик.
Метро располагалось у самого вокзала. Поэтому тут мчался нескончаемый поток машин и стоянки были запрещены. Мы шустро выскочили из машины. Саня в порыве родственных чувств помахал рукой вслед бесчувственному телу любимого дядюшки. Стоя под навесом здания метро, я пыталась отлепить намокшую одежду, а заодно решить, стоит ли продолжать новое знакомство. Мои сомнения быстро развеялись.
– Фокус-покус!
Саня извлек из кармана лопатник, торжественно открыл его и пристально заглянул внутрь, оценивая содержимое.
– Не хреново мы с тобой приподнялись!
Сияя голливудской улыбкой положительного героя, он деловито отсчитал пять купюр по сто евро и всунул мне в руку. Словно не замечая, какой столбняк на меня напал.
– Труба зовет, – многозначительный тон указывал, что звонок чрезвычайной важности.
В этот момент чужая кепка свалилась с моей головы.
– Значит, так. Мне пора. Если завтра будешь в семь на том же месте, я на тебе женюсь и мы будем жить долго и счастливо. Пока, котенок!
Напоследок одарив меня самой милой улыбкой, Саня рванул к переходу и исчез в толпе. Примерно через минуту я прозрела и поняла, что только что была соучастницей настоящего воровства. Почти грабежа. Причем, в недалеком будущем могу стать законной супругой фартового вора.
Оглушенная этим знанием, я направилась в метро. Гордо проследовала через турникет. Уже стоя на эскалаторе, еще раз глянула на украденные деньги. Простила себя и торопливо спрятала их в сумочку. Мне почему-то не было стыдно. Мне было интересно, а будет ли он меня ждать завтра в семь. И стоит ли рассказывать Игорю об этом неоднозначном событии. Решив, что не стоит, я начала подумывать, не проехаться ли мне на автобусе завтра мимо липы. Просто так. И ведь проехалась. Когда в окне показалось одинокое дерево, сердце екнуло. Хотя я не собиралась ни с кем встречаться. Вот оно – знакомое место. К моему великому разочарованию, там никого не было.
Вздернув нос от гордости, я мысленно обругала себя последними словами за тягу к неумным приключениям, а потом решила утешить себя размышлениями, на что потратить нежданные деньги.
Из какого-то странного суеверия добралась до Малой Садовой к любимому памятнику коту. Долго кидалась мелочью в надежде попасть на постамент. Не докинула. Разозлилась. Прицелилась и все-таки забросила рублевую монетку. На радостях решила зайти на Невский посмотреть картины. И отправилась к Карабасам, расстроенная увиденным. Голимый ширпотреб. Отлично состряпанный, но душу не греет. И почему я перестала рисовать? Ведь почти все мое детство прошло в красках и альбомах. Я даже маслом работать пыталась. Вроде неплохо получалось.
Вторая половина того же дня. Я и Карабас. Который снова намылился караулить мою маму. Он наотрез отказывался взять меня с собой, но я сделала морду валенком и настойчиво увязалась вместе с ним.