— Сестра царицы и есть Бреселида. — пояснил Делайс. — По моему из-за нее меня как раз чуть не убили.
— Во как. — удивился Пелей. — Ну ничего, пока мы, слава богам, живы, а что будет завтра — посмотрим.
Делайса умилило простодушное отношение друга к случившемуся: «Сидит на развороченной заднице и хвалит богов, что копье из уха не вышло!»
Обнявшись, они заснули. Но к середине ночи у Пелея начался жар из-за раны в бедре. А Делайсу не давала спать кровь, толчками пульсировавшая в кисти левой руки. Ворочаясь на жесткой земле, он вдруг услышал тонкий свист флейты над головой и медленно поднял глаза. На камне возле них сидело крылатое существо, слабо отливавшее золотом в темноте, и нежно дуло в тростниковую дудку.
— Привет. — сказало оно, повернув лицо к пленнику.
Делайс сразу узнал солнечного лучника, но на всякий случай переспросил:
— Кто ты?
— А сам не догадываешься?
Молодой воин ерзнул. Ему неприятно было видеть Иетроса после того, как тот помогал меотянкам.
— Ты не хочешь разговаривать со мной? — чуть насмешливо спросил Феб.
— Я не понимаю, как Аполлон может сражаться на стороне варваров? — с вызовом заявил Делайс.
— Это для тебя я Аполлон, — парировал гость, — а для кочевников — Гойтосир, как для критян Паэн… У меня много имен и только дома, на родине, знают настоящее. Но это далеко. — он грустно вздохнул. — Порядочные боги, — Феб поднял палец, — должны оставаться над схваткой. Поэтому я помогал не меотянкам, а той женщине, которая сегодня помогла тебе. Не без моего наущения, между прочим.
Он отложил флейту, наблюдая за удивленным выражением лица Делайса.
— Я-то тебе зачем? — недоверчиво спросил тот.
— Всему свое время. — улыбнулся гипербореец. — Но сейчас я хочу ободрить тебя. Завтра тебе предстоит тяжелое испытание. — он снова приложил флейту к губам. — Закрой глаза, а я немного поиграю.
Веки Делайса сами собой опустились, хотя он был в настроении еще попрепираться с этим богом-отступником. Но Аполлон не терпел возражений. Тихая музыка полилась прямо в душу сына архонта, по капле вытесняла боль, страх, отчаяние… Постепенно пленник заснул, сжимая свободной рукой руку Пелея. Благодаря этому, часть звуков дошла до оруженосца, залечивая и его раны.
* * *
Стоял конец осени, и перед рассветом неожиданно выпала не роса, а иней. Он подернул желтую траву волшебным узором. Открыв глаза, Делайс увидел друга с белой изморозью на черных волосах и решил, что Пелей умер. У самого Делайса брови были не лучше.
— Я поседел от горя. — философски заявил гоплит.
— Так я и поверил, что ты можешь горевать.
— Интересно, нам есть дадут? — у Пелея всегда был на редкость хороший аппетит.
Есть им не дали. Пить тоже.
Зато после того, как лагерь меотянок пробудился под пение костяных рожков, за Делайсом явились две стражницы Македы и без лишних объяснений потащили его наверх холма к царскому шатру.
Сын архонта уже привык, что здесь с ним обращаются как с неодушевленной вещью. Никому даже в голову не приходило осмотреть его рану или просто задержать шаг, когда он спотыкался. Делайс вдруг вспомнил, что за вчерашний день, пока сестры обсуждали его судьбу, к нему самому никто ни разу не обратился, если, конечно, не считать высочайшим знаком внимания кость, которой Тиргитао запустила в пленного.
— Сегодня мы покажем его отцу. — царица стояла у шатра, и юркая рабыня застегивала на ней налокотники.
— Разумно. — кивнула Бреселида, привычно подпрыгивая, чтоб тяжелый кожаный нагрудник с медными пластинами сел плотнее. — Хочешь, чтоб первой была моя сотня?
— Не знаю. — Тиргитао пожевала пунцовыми губами. — Они окопались там, за рвом. Поставили частокол и будут расстреливать нас с вершины. Я предпочту, чтоб твоя сотня стояла на правом крыле, где оборона слабее. Может, вам удастся прорваться?
— Вряд ли. — мотнула головой ее сестра. — Сегодня вряд ли. Для начала потреплем их новый рубеж. В конце концов пантикапейцы отступят. От города они отрезаны, а в степи запасов у них нет.
— У нас тоже. — холодно отозвалась Тиргитао. — И мы наступаем. Значит наши потери больше.
— Вот поэтому и покажи архонту его сына. — кивнула Бреселида. — Пусть посмотрит и подумает, что мы сделаем, если нас сильно разозлить. — она надела шлем. — Удачи!
Тиргитао отбила протянутую руку. Ей подвели лошадь. Ту самую, золотисто-соловую, но уже без голов.
Бреселида умчалась на гнедом жеребце, который щеголевато сверкал бронзовыми накладками на сбруе.
Делайса крепко привязали к грубо сколоченному деревянному щиту, который позволял идти вперед, чуть согнувшись и с трудом переставляя ноги. Эта конструкция не давала пленнику ни повернуться, ни уклониться в сторону. Он чувствовал себя мишенью, намеренно подставленной под родные луки. С боков ехали «амазонки» Македы и подталкивали сына архонта тупыми концами копей.
Авангард, под предводительством самой царицей, миновал первую линию валов. Совиный холм, на который Делайс кинул грустный взгляд, остался позади. Всадницы спустились в ров и некоторое время ехали по его широкому дну, похожему на высохшее русло реки. Под ногами пересыпался песок. Он быстро забился в сандалии и начал натирать ноги.
Впереди замаячила новая полоса валов. Именно на ней и закрепились сейчас эллины. Кое-где войска архонта действительно соорудили частокол. Но на фоне древних укреплений он казался жалким и легко преодолимым.
В реальности это было не так, и пантикапейцы не преминули доказать врагам свою силу. Из-за частоколов взмыла туча стрел, потом загремели камнеметы. Делайс, впервые оказавшись среди осаждавших, понял, как страшно идти на штурм, когда в тебя летят камни и стрелы. Но он-то не хотел идти! Он был свой! И мог погибнуть от рук своих же сограждан. Это было дико. «Почему они стреляют? Зачем они стреляют в меня? — колотилось у него в голове. — Они что не видят?»
Греки видели и на мгновение даже перестали осыпать противника стрелами. На гребне деревянной стены мелькнул алый плащ архонта. Делайс сразу узнал отца по золоченому шлему с черным гребнем. Гекатей был как всегда неподражаем. С минуту поколебавшись, он взял лук, натянул тетиву и выстрелил первый. За ним последовал новый всплеск пернатой волны.
Многие из меотянок, ехавших в авангарде, упали. Остальные хлестнули коней и рассыпались по дну рва, уходя из-под обстрела. Но две стражницы, сопровождавшие Делайса, остались на месте и были сняты следующими же выстрелами. Пленник остался торчать прямо перед частоколом с тяжелым щитом, привязанным к спине, всеми брошенный и лишенный возможности бежать к своим.
Одна вылазка, и он был бы спасен. Делайс горячо взмолился Деметре. Но вместо этого пленник снова увидел на стене Гекатея. Отец держал лук и накладывал на него стрелу. Лицо у архонта было такое… серое… совершенно чужое. Делайс похолодел от ужаса. Это и было спасение.