- Да подожди ты, Чибис! - завопил Пашка, оглянувшись уже за мостиком. - Никакой это не джип! Трактор, обыковенный трактор! Вот, кстати, и подвезет нас.
Переехав мостик, бревна которого подпрыгивали под колесами, трактор остановился. Тракторист приветливо махнул рукой, указывая на прицеп. Уговаривать друзей не пришлось. В мгновенье ока они перемахнули через бортик прицепа.
- Вот так бы и давно! - воскликнул Пашка. - Почему этот трактор не догнал нас где-нибудь в лесу?
- Слушай, - сквозь шум мотора прокричал Саня Арсению, - а кто этот Николай? Тоже из тех... наркотических?
- Какой Николай? - не понял Арсений. - Вы второй раз о нем спрашиваете. Не знаю я такого.
- Ну там, на острове. Он там остался, - объяснил Саня. - По-моему, он за вами следил, а мы за ним. Я так сразу и понял! А Пашка мне не верил. Разберемся, говорил, разберемся... Может, это он и посеял там коноплю?
Пашка дернул Саню за рукав:
- Да не торопись ты! Слезем с этого вездехода, спокойно поговорим.
На Арсения Санины слова произвели неожиданное воздействие. Он ещё больше нахмурился.
- Следил, говоришь? - медленно пошевелил он губами. - Значит, за нами следили?
Трактор въехал в Караваево и остановился на площади у железнодорожной станции. Ребята спрыгнули с прицепа и помахали трактористу в знак благодарности. И еле успели отскочить от лужи - трактор так рванул с места, что из-под колес веером брызнула грязь.
- Пошли ко мне, - предложил Пашка. - У меня уже слюнки текут. Говорить не могу!
- Да я... Да мне... - забормотал Арсений. - Короче, спасибо большое вам за все. Выручили, что и говорить. А сейчас... Мне спешить надо!
Пробормотав это, он вдруг сорвался с места и побежал к платформе, на которой стояла московская электричка. Пашка с Саней в недоумении переглянулись. Да что он, с ума сошел, этот Арсений?
- Стой! Подожди! - прокричал Пашка. - Мы ведь не договорились, как дальше действовать!
- Не надо ничего! - обернувшись, крикнул Арсений. - И не лезьте в это дело! Ни в коем случае!
Арсений быстро взбежал на платформу. Ребята кинулись за ним. Их разделяло метров пятьдесят, когда двери электрички зашипели. Не раздумывая, Арсений рванулся в последний вагон. Двери ударили его, дернулись, но все-таки закрылись. За ним... Электричка медленно поплыла вдоль перрона. Пашка с Саней непонимающе переглянулись, тяжело дыша после неожиданной погони.
- Чокнутый! - Пашка покрутил пальцем у виска. - Его спасаешь, а он... Придурок какой-то!
На Санином лице тоже застыло недоуменное выражение.
- Испугался нас, что ли? - пробормотал он.
- Ага, страшные мы! - негодовал Пашка. - Страшней его бандитов! Хорошо, хоть спасибо сказал. И на том... спасибо.
Ребята чувствовали себя так, будто их окатили холодной водой. Они молча брели по переулкам, поглядывая по сторонам. Странное ощущение постепенно овладевало ими. Сане и Пашке вдруг показалось, будто они попали в незнакомую местность. Лица людей были другими, чем прежде, знакомые улицы выглядели какими-то измененными, даже воздух пахнул чем-то непонятным...
- Паш, тебе не кажется, - медленно начал Саня, ещё не зная толком, что хочет спросить у друга, - что мы здесь не были долго-долго?
Пашка с удивлением посмотрел на него.
- Слушай, Чибис, а ведь я точь-в-точь это самое хотел у тебя спросить! Правда, как будто из кругосветки вернулись.
- Знаешь что, Пашка! - Саня поднял ввверх палец: он всегда таким жестом сопровождал свои открытия. - Я понял! Это мы изменились. Не Караваево, не люди, а мы с тобой.
- Что-то не чувствую я себя особенно изменившимся, - недоверчиво пробормотал Пашка. - Разве только аппетита такого зверского у меня в жизни не было!
- Да человек, наверное, никогда и не замечает, как сам меняется, рассуждал Саня. - Нам всегда кажется, что мы такие же, как и раньше. Но после такого... За два дня, которые мы провели на острове, я больше мыслей передумал, чем за всю жизнь. Разве это не изменения?
- Ай! - махнул рукой Пашка. - Потом разберемся. Когда с предками будем объясняться... У меня сейчас голова вообще ничего не соображает. Поесть бы надо и поспать.
Хорошо, что Пашкиных родителей не было дома! Это оказалось приятным сюрпризом. Пашка рванул на кухню и стал выкладывать из холодильника все подряд. И, ещё выкладывая продукты, уже начал часть из них есть. Батон копченой колбасы, например. Он мелькал в Пашкиной руке туда-сюда, изменяясь в очертаниях. Точнее, в размерах.
Когда они уселись за стол, Саня посмотрел на стенные часы. И во время еды то и дело на них поглядывал.
- У вас что, часы испорчены? - спросил он.
Пашка только отрицательно помотал головой: его рот был наглухо забит едой.
- А почему же они почти не идут? - икнул Саня.
Пашка прожевал и пояснил:
- Ты засыпаешь, Чибис. Потому и кажется, что все на свете остановилось. Сидишь и носом клюешь. Даже жевать прекратил.
Пашка проводил друга в комнату и подтолкнул к кровати. Она так мягко приняла в себя Саню, что он уснул, кажется, быстрее, чем прикоснулся к её поверхности.
Продолжая жевать, Пашка взял лист бумаги и написал: "Мама, папа! Не будить. Все равно не проснемся".
Он еле добрался до комнаты и рухнул рядом с Саней. Рука его неудобно подвернулась, но выпростать её уже не было сил.
Проснулись ребята, к удивлению обоих, одновременно. Просто открыли глаза и увидели друг друга. Они сразу же приподняли головы, чтобы оглядеться, и рассмеялись.
- Испугался, что все ещё в логове возле лисьих нор валяемся? - хохотал Пашка.
- Мне как раз это и снилось, - подтвердил Саня. - Да, наверное, ещё долго будет аукаться наш остров...
Они услышали, как на кухне загремел отодвигаемый стул. Приоткрылась дверь, и в комнату вошел Пашкин отец Иван Кириллович.
- Мы проснулись, пап, - сказал Пашка. - Сейчас выйдем.
Выйдя на кухню, друзья заметили, что Иван Кириллович молчит, хмурится и отворачивается. Ничего хорошего это не предвещало.
Зато Пашкина мама молчать не стала, а сразу набросилась на сына:
- Нет, ну мог ты хоть немножко подумать, перед тем как такую записку писать! Отец уже "Скорую" хотел вызывать, да потом мы послушали, как вы дышите, и поняли, что это у тебя шутки такие дурацкие!
- Какие шутки? - не понял Пашка.
- "Все равно не проснемся"! - Мама сердито порвала записку и выбросила клочки в мусорку. - Думать, Павел, надо!
И, красноречивым жестом призывая Пашку думать, она постучала костяшками пальцев по его рыжей голове.