– Как вам будет угодно. Почему вы улыбнулись?

– Потому что вы говорите такими словами, которыми говорят герои русских романов. Достоевского, например. Хотя, мне кажется, вы совсем не похожи на героя Достоевского. Ведь вы как раз считаете нужным быть счастливым, Пол, я правильно догадалась?

– Кажется, индейка остыла, несмотря на голландское приспособление, – сказал Полиевкт. – Я отпустил помощницу по дому, но, думаю, с микроволновкой справлюсь и сам. Одну минуту, Алиса.

«Я просто идиотка! – сердито подумала она. – Ведь сама же размышляла, что не надо заглядывать глубже поверхности, и сама же задаю такие… неповерхностные вопросы. Это все Москва, слишком много Москвы! Может, все-таки пора домой, в Нью-Йорк?»

Полиевкт вернулся с разогретой индейкой если не через минуту, то все-таки очень скоро. Алиса успела допить вино, которое оставалось у нее в бокале, а новую порцию он налил ей уже сам.

– Отвратительная погода, – сказал он. – Ноябрь и февраль – самые унылые русские месяцы.

Ветер бил в окна крупным, на лету леденеющим дождем, это было слышно даже сквозь двойные герметичные стекла. Когда подъезжали к дому, Алиса успела заметить, что он стоит на плоском, как тарелка, участке; несколько одиноких деревьев, явно посаженных уже большими, не делали место обжитым. Точно такие же несколько домов виднелись в бездревесном отдалении.

– Уже очень поздно, – сказала Алиса. – Я засиделась в гостях, так это называется, да? Я вызову такси.

– Зачем? – помолчав, спросил Полиевкт.

Он смотрел на Алису с тем же выражением, которое она однажды расслышала в его голосе, – с жадным вожделением.

«Он что, хочет, чтобы я с ним спала? – удивленно подумала она. – Не может быть!»

Чтобы Полиевкт хотел чего-то подобного, в самом деле было не похоже. Но что же в таком случае означало это выражение на его лице?

– Что – зачем? – уточнила Алиса.

– Зачем вам возвращаться ночью, да еще такой промозглой ночью, в отель, где у вас нет никаких срочных дел ни сегодня, ни завтра? Разве вы никогда не оставались ночевать в гостях?

– Оставалась, – улыбнулась Алиса. – На соседских ранчо в Техасе, и очень даже часто. Ранчо очень далеко друг от друга, – объяснила она, – и получается, что дети общаются друг с другом только в школе. А у нас не принято так мало общаться, это считается неправильно и даже опасно для будущего. Поэтому родители устраивали для нас ночевки. Я приглашала в гости своих друзей, и они жили у меня дня два или три. А потом меня точно так же приглашали к ним в гости. Для нас освобождали несколько комнат или даже весь верхний этаж, и мы вытворяли там все, что хотели, взрослые туда даже не входили. Это называлось ночевкой.

– Я приглашаю вас на ночевку. – Полиевкт улыбнулся совсем американской широкой улыбкой. – И готов освободить для вас весь верхний этаж. И вы можете вытворять там все, что хотите, я туда даже не войду.

Все-таки она ничего не понимала в нем! Ну зачем ему это? Из дружеского расположения? Не похоже. С какой-то скрытой целью? Но какая с ней может быть связана скрытая цель, что она, сотрудница секретной службы?

Как всегда, когда она чего-то не понимала – не в чувствах, а в обычных поступках людей, – Алиса ощутила легкое раздражение.

– Оставайтесь, Алиса, – сказал Полиевкт. – Ведь ваша голова не забита глупыми комплексами. Или я похож на старого насильника, который может быть для вас опасен?

– Вы не похожи на насильника. – Алиса невольно улыбнулась. – И выглядите довольно молодо.

– Тогда мы выпьем еще вина, и я провожу вас на ваш верхний этаж.

Глава 3

Алиса открыла глаза и провела взглядом по лепному узору под потолком. Она каждый раз так делала, как только просыпалась. Узор помимо воли притягивал внимание, потому что в нем был наиболее ярко выражен недостаток всего дома, который она, правда, заметила не сразу: дом слишком напоминал волну. Все в нем было волнообразным – узоры на стенах, лестницы, бордюры. Из-за этого через полчаса пребывания здесь начинала кружиться голова, и непонятно было, отчего это происходит.

Впрочем, это была далеко не главная непонятность Алисиного в этом доме существования. Она жила здесь уже месяц и каждый день этого месяца думала, что этот день последний, но каждый вечер ложилась спать все в той же спальне…

Это было какое-то наваждение, объяснения которому она не знала!

Но ощущение, что происходящее с ней – это наваждение, было только внутренним. Внешне же, наоборот, ее нынешняя жизнь выглядела гораздо более осмысленной и логичной, чем месяц назад. И, безусловно, гораздо более насыщенной.

Именно такой была жизнь Полиевкта Павлиновича, Пола, и поэтому, как только Алиса попала в сферу его повседневного существования, такой же стала и ее жизнь.

Конечно, она и прежде одна ходила на концерты в консерваторию, и в театры, и на художественные выставки; все это было важной частью ее жизни в Нью-Йорке и стало такой же важной частью ее жизни в Москве. Но прежде она делала в Москве свой выбор почти наугад, и он часто ее разочаровывал. Тот же выбор, который делал Пол, не разочаровывал никогда, потому что был совершенно безупречным. Об этом можно было судить не только по качеству музыки, спектаклей или картин, но и по тому, что при каждом выходе куда-либо со своим импозантным спутником Алиса видела людей, которых прежде видела по телевидению, причем не только по московскому, но и по американскому. Все эти люди принадлежали к среде, которая называется бомондом, и Пол принадлежал к ней тоже, это Алиса поняла быстро.

Она вдруг вспомнила, как Джонни Флаэрти укорял ее за то, что она нигде не бывает, потому что слишком увлечена своей любовью к Марату. Теперь Джонни, конечно, ничего подобного и в голову бы не пришло. Алиса приходила домой только на ночь, все остальные часы суток проходили у нее так интересно и разнообразно, что времени на пустое сидение в четырех стенах не оставалось.

«Просто я не увлечена любовью, – отводя взгляд от волнового узора под потолком, подумала Алиса. – Поэтому и живу эффективно».

И сразу же вспомнила, как закончилась ее любовь к Марату, и сразу решила не думать о главной странности своего нынешнего существования, о которой вообще-то трудно было не думать.

Она решила думать о том, какое времяпрепровождение предложит ей Пол сегодняшним вечером. Его фантазия на этот счет была неисчерпаема, это давало простор и Алисиному воображению.

Она вставала рано – в этом не было необходимости, но она так привыкла, – и успевала позавтракать вместе с Полом до того, как он уезжал на работу в университет. Он ждал, когда она спустится к столу, и ни разу за весь этот месяц не начал завтрак без нее.

И сегодня, когда Алиса спустилась со своего верхнего этажа, Пол сидел за накрытым столом, просматривая ежедневную экономическую газету. Некоторая рыхлость его внешности была утром более заметна, чем вечером.