Поэтому о том, что она терпеть не может поездок в Лондон, Анна предпочитала помалкивать.
Конечно, в журнале они писали об английском предметном мире, и британское представительство по туризму приглашало их поэтому в пресс-туры довольно часто. Но всегда можно было найти автора, который охотно поехал бы в такую командировку, и незачем было тревожиться самой.
В Лондон Анна ездила только с Сергеем, и нельзя сказать, чтобы эти поездки доставляли ей удовольствие.
Поэтому, когда вскоре после Нового года он спросил, будет ли у нее время в середине февраля, ей стоило некоторого усилия ответить так, чтобы он не догадался: время-то у нее будет, а вот желания – наверняка нет.
– В этот раз ненадолго, Аня, – сказал он. Может быть, все-таки что-то заметил? – Пятнадцатилетие фирмы, торжественное собрание акционеров – отпразднуем и уедем. Да и особо пышных мероприятий не намечается, обычный банкет.
В Лондоне они всегда останавливались в доме миссис Сэвидж. Вообще-то это был отель, и он даже входил в специальную, довольно дорогую отельную систему, но выглядел как обычный жилой дом на одну семью. Он стоял в переулке Королевы Анны и был ровно таким, каким Анна когда-то представляла себе настоящий английский домик: пастельного цвета, с милым палисадником, в котором росли рододендроны, с камином и английским завтраком, который хозяйка всегда подавала сама, и с дверным замком, открывающимся в противоположную всем обычным замкам сторону. Дом был похож на викторианскую шкатулку – на одной из его стен даже были нарисованы старушки с корзинами цветов и рыжий кот в черном цилиндре.
Когда-то Сергей усмехался и говорил, что раз уж ей так нравится вся эта сентиментальная незыблемость, то на старости лет он купит по соседству такой же домик, похожий на шкатулку, и они будут жить в нем, как старосветские помещики.
Потом это, конечно, забылось. Впрочем, может быть, он и купил такой дом, и в нем и живет. В Лондон ведь он ездит часто, и надо же ему где-нибудь жить. Тем более если он приезжает не один.
Но об этом Анна давно уже не думала. А когда они приезжали в Лондон вдвоем, то останавливались у миссис Сэвидж, потому что это был удобный отель в самом центре города.
К английским банкетам Анна привыкла и никакой скованности на них не ощущала. Это в тот год, когда Сергей только начал работать в «Форсайт энд Уилкис» и впервые приехал в Англию с женой, она чувствовала себя просто деревенской простушкой. Еще ладно бы в раскованную, не обремененную излишними условностями Испанию, или, того лучше, в Италию! А тут – сразу в страну, где, как она считала, каждое движение регламентировано так же строго, как шляпы королевы Елизаветы…
Поэтому на первом даже не банкете – какие тогда могли быть банкеты, если фирма только-только начинала свою деятельность! – а на обычном ужине в маленьком ресторанчике близ Оксфорд-стрит Анна просто не знала, куда девать руки. Она сама себе была тогда противна. Ну что это, в самом деле, как будто она не интеллигентная женщина, искусствовед, профессорская дочка, в конце концов, а прислуга, по ошибке приглашенная покушать с господами!
Тогда ей было неловко перед Сергеем, и она даже завидовала тому, что он почему-то не испытывает ни малейшего смущения и беседует со своими работодателями с такой смесью непринужденности и дистантности, словно всю жизнь не преподавал в МГУ, а только и делал, что усваивал английский деловой этикет! Она еле выдержала этот бесконечный ужин, и даже комплименты Джереми Форсайта не доставили ей ни малейшего удовольствия, хотя это были очень тонкие, просто-таки изысканные и, кажется, вполне искренние комплименты.
Но и это прошло, в точности как в Библии было обещано. Прошла какая-то очень сильная, очень бурная волна, все унесла, ушла в песок – и осталась после нее спокойная сорокалетняя женщина, которую ничем нельзя ни смутить, ни удивить, ни разочаровать.
Эта-то женщина и возвращалась теперь вместе с мужем с банкета. Они шли пешком, потому что февраль в этом году выдался теплый и идти вечером сквозь прекрасный в своей банальности лондонский туман, сквозь чуть размытый, но все-таки яркий уличный свет было приятно. Сергей предложил пройтись, и Анна согласилась. Тем более что она как-то незаметно для себя выпила на банкете чуть больше, чем собиралась, теперь у нее кружилась голова и ей хотелось выветрить это головокружение прогулкой, чтобы утром оно не отозвалось головной болью.
– У тебя все в порядке, Аня? – вдруг спросил Сергей.
Анна даже вздрогнула от неожиданности – таким странным показался его вопрос.
– А что, я так плохо выгляжу? – Она пожала плечами. – Есть основания полагать, что у меня что-то не в порядке?
– Ты выглядишь хорошо. – Ей показалось, что он едва заметно улыбнулся, и она насторожилась: что вдруг за неясный такой разговор? – Просто я выпил, повеселел, и мне жалко стало, что я такой веселый, а ты такая грустная.
Теперь уже ясно было, что он улыбается – уголками губ и глазами. Хотя ту улыбку, что была в глазах, почти невозможно было разглядеть из-за тумана и рассеянных вечерних огней.
– Я просто пьяный, Аня, – повторил Сергей. – Сам не заметил, как развезло меня. Все-таки юбилей, и какие были годы! Ведь год за три шел, не меньше.
– А я и не заметила, что ты пьяный, – удивилась Анна. – Ты как, буянить не будешь, полисмен не остановит?
Ей тоже сделалось почти весело. Тем более что легкое головокружение, наступившее сразу после аперитива, продолжавшееся целый вечер и усугубившееся диджестивом – каким-то очень хорошим, чуть пряным ликером, – теперь помогало ей позволить себе это веселье. Да почему бы и нет, в конце концов? Пусть этот мужчина, идущий рядом по улице, не совсем ее муж и даже, если разобраться, совсем не муж, то есть не ее муж, но она живет с ним дольше, то есть просто по годам дольше, чем прожила без него, потому что от семнадцати до сорока – это ведь дольше, чем от рождения до семнадцати… Анна почувствовала, что все эти вычисления путаются у нее в голове, а значит, она уж точно пьяная, – и засмеялась.
– Интересное совпадение, – сказала она. – Я, можешь себе представить, тоже опьянела. Что это за ликер давали, ты не знаешь? Ужасно пьяный какой-то ликер! Все-таки диджестив – опасная вещь. Как будто подначивают тебя: у нас-то угощенье кончилось, а ты только раздухарился, ну так пойди и добавь!
– Ну так пойдем и добавим, – легко согласился Сергей. – Мне правда весело, Аня, – с каким-то даже удивлением сказал он. – Хоть я не ликером раздухаривался, а коньяком, но и он по мозгам шибанул. Что, не так сказал? – спросил он, когда Анна громко расхохоталась.
– Нет, ничего. – Она коснулась пальцем ресниц, смахнув слезинку. – Идет по Лондону такой себе представительный мужчина. – Она окинула мужа быстрым взглядом. – Одет если не как денди лондонский, то все-таки как настоящий британец, а изъясняется-то! Изысканно изъясняется, как в пивной.
– Я же по-русски, – сказал Сергей. – Никто же не понимает. Может, все думают, я процентные ставки с тобой обсуждаю. Хотя вряд ли, – заметил он. – Ты и правда выглядишь необыкновенно, надо быть конченым кретином, чтобы думать рядом с тобой о такой глупости, как процентные ставки. А вот и пивная, – быстро, прежде чем Анна успела удивиться этому неожиданному заявлению, сказал он. – Вот где мой высокий слог кстати придется.