– Вы же сами про бильярд и кругосветные путешествия говорили, – напомнила Лола.
– Есть нюансы, – засмеялась Альбина. – Канары Канарам рознь. А на «вы» меня не называй, я тебе в матери не гожусь, на десять лет всего старше. И жизни учить не буду, сегодня это я так, для знакомства. Сейчас домой отвезу. Ночь уже, ты небось устала с непривычки. Или, если хочешь, у меня ночуй, – предложила она.
– Да нет, наверное… – неуверенно сказала Лола.
Когда после демонстрации моделей, которую устроила в галерее «Дача» жуковская жительница Оксана, Альбина предложила заехать к ней и поболтать часок, Роман отказался:
– Мне твоя болтовня неинтересна. И в бильярд я не играю, так что делать мне у тебя нечего.
– Тогда я Лолку заберу? – сказала Альбина.
– Хочет, пусть едет.
Восторга в его голосе не прозвучало, но, во-первых, восторга он не выказывал вообще ни по какому поводу, во всяком случае, при Лоле, а во-вторых, подумать, как правильно поступить, она не успела, потому что Альбина тут же схватила ее за руку и потащила к своей машине – приземистой, узкой, ярко-алой.
Но все-таки Лоле показалось, что Роман не обрадовался ее самостоятельности. Поэтому она, хоть и не слишком уверенно, отказалась ночевать у Альбины.
Они вышли на крыльцо. Альбинин дом совсем не был похож на дом Кобольда – это была старая дача из потемневшего дерева, и крыльцо было старое, скрипучее, и сосны скрипели от почти неощутимого ночного ветра так же, как ступеньки крыльца.
– Нравится машинка? – спросила Альбина, заметив, что Лола разглядывает блестящие красные бока ее автомобиля. – Тогда почему молчишь? Спроси, спроси – как называется, какая скорость. Сколько стоит, тоже спроси.
– Какая мне разница, сколько она стоит? – пожала плечами Лола. Но машина ей действительно понравилась, в этом Альбина не ошиблась. Да, кажется, она не ошибалась ни в чем, что касалось живых человеческих проявлений, даже – или особенно – тщательно скрываемых. Подумав об этом, Лола улыбнулась и спросила: – А как она называется?
– «Феррари». Я на эту модель сразу запала, как только в первый раз увидела. Даже раньше, чем бильярдный стол, ее купила. У нее, знаешь, двигатель так ревет, что у меня, ей-богу, крышу сносит. Ну, садись, не бойся, что я выпила, я на ней вообще никакая могу ездить.
Альбина действительно водила машину мастерски и с такой же рассчитанной лихостью, с какой загоняла в лузу бильярдные шары. Перед домом Кобольда она посигналила, но въезжать в медленно открывшиеся ворота не стала.
– Сама дойдешь, не заблудишься, – сказала она, высаживая Лолу. – А я домашних разборок не люблю. Я тебе свою визитку в карман положила, мобильный и домашний ручкой приписаны. Звони!
Последнее слово прозвучало одновременно с хлопком дверцы. Взревел феррариевский двигатель, машина рванула с места, и через несколько секунд ее огни растаяли в темноте.
Дом сиял светом сверху донизу и сверху донизу был пуст. Никого не было ни в холле, ни в столовой с камином, ни в коридоре второго этажа. В некоторой растерянности Лола остановилась у двери своей спальни. То есть не своей, а той, в которой она спала прошлой ночью, – может быть, просто гостевой?
«Надо его найти? – подумала она. – Или, наоборот, лучше не искать?»
Никаких подсказок о том, как лучше поступить, вокруг нее не было. И было понятно: в этом доме, с этим человеком, их не будет никогда.
Лола толкнула дверь спальни, нащупала выключатель.
– Могла бы обойтись без психологических экспериментов. – Его голос прозвучал одновременно со вспышкой света; Лола вздрогнула от неожиданности. – Я же тебе, кажется, ясно сказал: мне не нужна женщина, которая делает не то, что я хочу.
Роман лежал на кровати поверх покрывала. При виде Лолы он не встал, а только положил себе на живот книгу, которую до сих пор держал в руках. Видимо, свет он выключил только что, услышав ее шаги.
Что ответить на эти его слова, она не знала. Можно было сказать, что она вовсе не думала ни о каких психологических экспериментах, но в таком ответе он сразу расслышал бы желание оправдаться, а этого она не хотела.
– Если бы ты вдобавок сказал, чего именно от меня хочешь, то мог бы предъявлять претензии, – сердясь на себя за желание угодить ему своим ответом, произнесла Лола.
– Ложись – скажу. Вернее, покажу. Иди-ка сюда.
Он бросил книгу на ковер и развязал пояс своего халата. В этом не было страсти, но было что-то другое – то, чему Лола не знала названия, и что, не зная, называла поэтому неожиданностью. В самом деле – глядя на его недовольное лицо, на презрительно кривящиеся губы, можно было ожидать чего угодно: что он станет нудно ее отчитывать, что пригрозит ей чем-нибудь, что попытается оскорбить, даже ударить… Но только не того, что он без предисловий и объяснений распахнет халат, под которым ничего нет, и проведет по своему голому животу таким движением, от которого Лола остолбенеет, не зная, что сказать, и чувствуя только, как кровь бросается ей в лицо.
– Сюда, сюда, – повторил он, похлопывая себя между ног. – И прямо по дороге раздевайся, не теряй времени. Люблю стриптиз.
Черт его знает, чего он ожидал! Что она смутится, обидится, отшатнется? А может, ничего он не ожидал, кроме того, о чем и сказал с той прямотой, от которой она терялась?
Думать об этом было некогда, да, по правде говоря, и не хотелось ей об этом думать. А хотелось почему-то одного: как можно скорее преодолеть несколько метров, отделяющие ее от этого непонятного мужчины, который лежит голый поверх покрывала и разглядывает ее с холодным вниманием, как инфузорию под микроскопом.
– Сама ведь хочешь, чтобы я тебя трахнул. Вон, глаза еще больше позеленели, – усмехнулся Роман. – Ну и делай, что хочешь. Не так уж много у тебя желаний, по-моему. Хотя бы, какие есть, не сдерживай.
«Ангельское» платье снялось легко, как кожа с Царевны-лягушки. Оно просто упало на ковер, как только Лола расстегнула несколько пуговиц на груди и повела плечами.
– Это оставь, – приказал Роман, когда она закинула руку назад, чтобы расстегнуть узкий черный лифчик. – Смотрится эротично, с ним я сам разберусь.
И, больно сжав ее запястье, с силой притянул к себе и поцеловал в шею плотно сжатыми губами.
– Ты понятливая. – Он потянулся – с хрустом, с нескрываемым удовольствием. – Быстро усваиваешь, как в койке себя вести. Если бы я лично не сломал тебе целку, то подумал бы, что ты еще и опытная. А так – откуда бы?..
Лола с удивлением поняла, что ее уже не смущают такие его речи – внятные, прямые, в которых он все называет… не то чтобы своими, а какими-то грубыми именами.
– Генетическое чутье, – усмехнулась она. – Доставить удовольствие мужчине – это у таджикской женщины в крови.
– Если бы это твое чутье распространялось за пределы постели, тебе цены бы не было. Вот о чем я тебя должен предупредить. – Его голос из довольного стал жестким. – Обычно я целый день на работе, так что ты с утра до вечера будешь предоставлена сама себе. Мне тебя развлекать некогда. Можешь заниматься чем хочешь. Надеюсь, ты не вздумаешь трахаться с охранниками, этого я не потерплю. Все остальное – на твое усмотрение. Листай журналы, слоняйся по магазинам, обертывайся водорослями, складывай паззлы – понятия не имею, что тебе нравится, да мне это и неинтересно. Но когда я дома, ты должна появляться по первому свисту. В койке, в соседней комнате – это смотря по обстоятельствам. По моим обстоятельствам, а не по твоим. Чтобы я полночи ждал, пока ты наболтаешься с соседскими бабами, – такого не будет.