Но Лера тут же устыдилась этих мыслей. Господи, что за проблема! Мама дома, всегда поможет, да и получает она сейчас достаточно, чтобы пригласить няню.
– Костенька, я так рада, что ты хочешь, – шепнула она. – Я прямо завтра к врачу пойду…
Но назавтра времени у нее не было совершенно, и послезавтра не было, и даже потом, через неделю, время нашлось с трудом.
– Вы думаете, все будет нормально? – спросила она докторшу Веру Кирилловну.
Лера лежала на клеенчатой кушетке, голова у нее немного кружилась после не слишком приятной процедуры, и настроение почему-то было отвратительное, даже плакать хотелось.
– Надеюсь, – кивнула Вера Кирилловна. – По-моему, все у тебя в порядке, Лерочка. Конечно, не завтра ты забеременеешь, все-таки времени сколько прошло. Но не волнуйся, с твоим здоровьем – все у тебя будет.
«Вот и хорошо, что не завтра», – с облегчением подумала Лера.
Конечно, она испытывала облегчение не оттого, что не хотела ребенка от Кости. Но дела на работе так закрутили ее, что представить себе сейчас долгую паузу, остановку было просто невозможно.
Дела «Московского гостя» приводили Леру в некоторую растерянность. Та вялость, какая-то заторможенность, которую она заметила в шефе еще накануне отъезда, теперь просто поражали ее.
– Что с тобой, Андрей? – не выдержала она наконец. – Я говорю, а ты не слышишь совершенно!
– Почему, я слушаю, – возразил он. – Но не готов с тобой согласиться.
– Тогда объясни мне, почему, – не отставала Лера. – Тебе не нравится то, что я предлагаю?
Предлагала она заняться зимним отдыхом. Это пришло ей в голову почти случайно. Вспомнила как-то, что мальчишки в их дворе всегда мечтали съездить на Домбай, покататься на горных лыжах. Тогда это было не просто модно – это было знаком определенного отношения к жизни. Так проводили свой отпуск люди необыкновенные и мужественные, которым скучно было греть пузо на пошлом южном море.
Вспомнив об этом, Лера принялась изучать все рекламные проспекты, которые удалось достать, и с удивлением узнала, как разнообразен может быть этот самый зимний отдых. Она тут же представила крошечные домики в Альпах, заодно почему-то вспомнила «Волшебную гору» Томаса Манна, и все это сложилось у нее в голове в новый захватывающий проект.
Она и сама не знала, почему все это так увлекает ее. Пожалуй, она даже не ожидала от себя, что ей так понравится заниматься простыми и практическими делами. Наверное, это началось после ее чудесного вояжа с Александром Алексиадисом. Именно тогда Лера поняла, насколько могут быть связаны простые и практические дела с тем неясным и едва уловимым, что происходит в душе…
Она с увлечением излагала свою идею Андрею Майбороде, когда наткнулась на его равнодушный взгляд.
– А зачем нам все это, Лера? – неожиданно спросил он.
– Как зачем? – даже растерялась она. – Чтобы было больше туров.
– А зачем? – не унимался он.
– Андрей! – разозлилась наконец Лера. – Странные ты задаешь вопросы! Ты что – хочешь знать, какой вселенский смысл это имеет? Вселенского – никакого. Ну, если тебе хочется дойти до самой сути, – от этого бывает много денег.
– Ты думаешь, Лерочка, много денег бывает от этого? – усмехнулся Андрей. – Хотя, конечно, что считать деньгами… Ладно! – Он встал, показывая, что разговор окончен. – Я не против, если ты этим займешься. Ищи партнеров, думай сама. А мне, извини, не до этого.
«Чем это он занят, интересно?» – думала Лера, выходя из его небольшого кабинета.
И, вспомнив взгляд Майбороды, почувствовала легкое дуновение тревоги.
Но размышлять подолгу о настроениях Андрея было просто некогда. Он дал Лере карт-бланш с зимним отдыхом – и она решила этим воспользоваться.
«Конечно, этой зимой уже никого не успеем отправить, – рассуждала она. – Но ведь будет следующая зима».
О том, что в следующую зиму сама она будет заниматься чем-то другим, Лера просто не думала. Работа в «Московском госте» казалась ей такой стабильной и надежной, что она думала о ней как о том, что будет завтра, через месяц, через три года…
Это самой ей казалось странным, когда она выходила из маленького офиса на Петровские линии и погружалась в непредсказуемую суету московского дня, – но это было так.
Ей нравилось осваивать пространство – в этом было все дело.
У Леры было такое ощущение, словно разомкнулись пределы ее души – и теперь можно было осваивать огромный мир, вливать в него собственную наполненность жизнью. Она почувствовала это в Греции и немного боялась, что по возвращении в Москву это чувство исчезнет, забьется повседневными заботами. Но оно не исчезало, и Лера радовалась в глубине души, хотя никому, наверное, не стала бы объяснять, что с ней происходит.
Для других это был просто туризм. И она говорила тем, кто спрашивал ее о новой работе – Валентину, например: «Мне нравится, работа интересная, разнообразная, и мне хорошо платят».
Ей все чаще приходилось заниматься неожиданными делами. Андрей надолго исчезал посреди дня или бывал занят и просил Леру принять вместо него каких-нибудь иностранных партнеров и даже договориться с ними о чем-нибудь, что прежде никогда не выпускал из-под своего контроля.
Он только коротко инструктировал ее перед такими встречами. Да и то: инструкции сводились к тому, что он очерчивал границы реального и просил Леру не брать на себя излишних обязательств. Все остальное он предоставлял ей. Но если раньше это могло бы ее обрадовать и заставить гордиться собой, то теперь Леру только пугало его доверие. Она физически чувствовала исходившую от Андрея тревогу, смешанную с равнодушием ко всему, что еще недавно его занимало, – и могла только гадать о причине всего этого.
Но были в ее жизни вещи, занимавшие Леру куда больше, чем настроения шефа.
Докторша Вера Кирилловна сказала: «Не завтра», – и Лера тогда успокоилась. Не завтра – значит, например, через год или еще позже… Хорошо, но отдаленно, и Лера перестала думать о том, что так уверенно пообещала Косте в ночь своего возвращения из Греции.
И вдруг – всего через четыре месяца! – она поняла, что это неясное «не завтра» уже наступило. Сначала она не обратила внимания, потом засомневалась, потом уверилась, потом – испугалась…
«Что же, – говорила она себе, – ведь я этого ждала, я этого хотела, и Костя будет рад…»
Но на самом деле она не испытывала ничего, кроме страха. Никогда такого с нею не было, Лера даже представить себе не могла, что может так бояться будущего. Она говорила себе, что все как-нибудь устроится, что у нее есть где жить, что мама будет ей помогать, что ей уже двадцать шесть лет и что у многих ее подруг уже по двое детей…
Все у нее было нормально, и Лера сама не понимала, почему ей приходится уговаривать себя. Вернее, она понимала, но боялась себе признаться в том, что не хочет ребенка… И еще больше боялась прямо сказать себе, почему.