- А что, имя мне нравится, - похвалил Петич, хотя это звучало несколько странно: подросток одобряет пожилого человека...
- Благодарю покорно! - в шутливом поклоне изогнулся художник.
- Он в том смысле, - поспешила объяснить Петичеву похвалу Вилька, что действительно улучшается настроение. Представьте себе, я скажу кому-нибудь, что у меня знакомого зовут Ганнибалом Абрамовичем. И человек, которого вы совсем не знаете, ни разу в жизни не видели, почувствует хоть на секундочку необычность жизни. Понимаете? Это вы на него повлияете. Одним только именем вы уже делаете доброе дело!
- Очень даже понимаю, добрая моя Вилька, - улыбнулся художник. Кстати, друзья, если вам тяжеловато выговаривать мое полное имя, можно ограничиться просто Ганнибалом. И будем с вами на равных правах, без всяких отчеств. Идет?
Петич охотно закивал. Конечно, чем короче, тем лучше. А то, например, повиснет где-нибудь опять этот художник, спасая котенка, - пока обратишься к нему по имени-отчеству, важное время упустишь. А так - рявкнешь в одно мгновение: "Ганнибал, держись!" - и все, держится Ганнибал как приклеенный...
Петич даже улыбнулся своим мыслям. И вдруг его пронзило удивление. Это почему же ему так хорошо, а? Как только вошел в эту квартиру, так сразу забыл и про злость на Ларика, и про свое плохое настроение. Петич прямо чувствовал, что ещё никогда в жизни не был таким счастливым. На душе было так хорошо, так уютно, что даже сравнить это состояние Петич ну ни с чем не мог! Немного, правда, похоже на то, будто тебе покупают, скажем, маленький мокик, о котором ты мечтал тыщу лет. Но, во-первых, этот мокик Петич разбил ещё три года назад и почти совсем забыл ту радость, которую ощутил при виде маленького двухколесненького чуда. А во-вторых, он уже давно понял, что никакие игрушки, никакие вещи не могут обрадовать человека так, как... Петич даже не мог подыскать слова для этого. Ну вот, например, дружит он с Вилькой. Что, разве можно заменить их дружбу какими-нибудь радостями, связанными с вещами? Нет, никогда.
Правда, словами Петич не смог бы объяснить то, что чувствовал.
"Как собака, - подумал он. - Все понимаю, а сказать не могу".
Он вышел в ванную, чтобы помыть руки. И увидел в зеркале такую счастливую мордаху, что сразу же показал ей длинный язык.
"Что же это происходит со мной? - подумал удивленный Петич. - Как в сказку попал!"
И тут он вспомнил о камне. Вспомнил, зачем, собственно, они с Вилькой и пришли сюда. Камень! Вот что таким волшебным образом действует на Петича! Вот это чудо... Вот это камушек...
Конечно, после всех переживаний и потрясений для Вильки не было лучшего успокоительного, чем парочка шоколадных батончиков. А если у кого шоколад вызывает аллергию, то Вилька просто советует переключиться на мороженое!
Когда она с мамой в первый раз пришла в гости к Ганнибалу, тот побежал за угощением.
"Ну, - подумала Вилька, - притащит какой-нибудь тортик и пепси".
Они переглянулись с мамой и улыбнулись.
- А я знаю, о чем ты думаешь, - сказала мама.
- И я знаю, о чем ты думаешь, - ответила Вилька.
- Ой ли? - сказала мама.
- Птичье молоко, - ответила Вилька.
Мама охнула. А что тут было охать, если Вилька знала, что мамин любимый торт - "Птичье молоко"? И если Ганнибал хочет угостить маму, то, конечно, ищет именно его. Ведь мама как-то рассказывала Вильке, что они ещё в школе любили праздновать дни рождения целым классом. А художник был в то время учителем рисования и её классным руководителем.
- Ты Шерлок Холмс, - сказала мама. - Читаешь чужие мысли.
- Да ладно! - отмахнулась Вилька. - Просто память хорошая. Помню все, что ты мне о себе рассказывала. А хорошая память - лучшее подспорье для метода дедукции. Слышала о таком? Все детективы им пользуются.
- По-моему, - улыбнулась мама, - метод дедукции здесь ни при чем. Достаточно и хорошей памяти.
- Умница! - закричала Вилька, и Ганнибал, вернувшись, сразу спросил:
- И кто же из вас умница?
Они с мамой одновременно показали друг на друга.
В тот же день Вилька и сказала Ганнибалу, что больше всего любит одинаковые батончики и мороженое - "Сникерс", "Баунти" и тому подобные.
- Мой холодильник отныне будет знать, чем заполнять свое сердце. В смысле - морозилку, - задумчиво сказал Ганнибал, будто записывал в памяти новые сведения.
И Вилька сразу поняла, какой это странный и интересный человек.
И вот теперь, поглощая мороженое, ребята поглядывали на спасенного котенка, который смело подошел к хозяину квартиры - не к Ганнибалу, а к пушистому ленивому персу Филе.
- Сейчас драться будут, - сказал Петич. - Это же территория Филиппа. Киркорова, - хихикнул он, потому что кот действительно напоминал известного певца.
- Ну что ты! - засмеялась Вилька. - Это кошки дерутся. А коты, да такие разные, никогда не будут выяснять отношения. Тем более, посмотри Филя, наверное, не то что драться, он и есть ленится.
Филипп, похоже, ленился во всем. Он был настоящим ленивым котом, и это качество было у него не просто главным, а единственным. Он взглянул на котенка, вздохнул и улегся в солнечное пятно на коврике.
Оставив Ганнибала Абрамыча на кухне, ребята вошли в большую комнату. И сразу же остановились на пороге. Петич - потому что впервые увидел большую картину, стоящую на мольберте. А Вилька - потому что наслаждалась произведенным эффектом.
Еще бы! Ведь с картины смотрела она сама, и это сразу было понятно. У изображенной на холсте девчонки были светлые растрепанные волосы, любопытные веселые глаза, и рот у неё был немного великоват, точно как у Вильки - казалось, будто она все время улыбается. И все-таки Вилька не могла не видеть: на картине она не совсем такая, как в жизни. Прямо светится вся, как будто у неё внутри фонарик. А ведь так на самом деле не бывает... Но, с другой стороны, если на портрете человек выглядит точно так же, как на самом деле, то зачем тогда писать портрет? Можно просто сфотографироваться.
Впрочем, Петичу не показалось, что нарисованная Вилька чем-то отличается от настоящей.
- Ого! - хмыкнул он, уставившись на портрет. - Похожа! Смотри, и щека расцарапана.
Вилька немного обиделась на такую Петичеву реакцию. Можно подумать, в её внешности нет ничего более интересного и заметного, чем расцарапанная щека!
Но даже картина не отвлекла Петича от главной мысли. Он думал о камне, поэтому сразу спросил Вильку:
- Ну, а где эта реликвия?
Та молча показала глазами на застекленный шкаф. На полках перед книгами все свободное пространство было уставлено всякими странными вещицами. Статуэтки, африканские маски, песочные часы - среди многочисленных предметов Петич никак не мог разглядеть камень. Тем более что он, конечно же, невольно представлял его совершенно необычным. Может, даже сверкающим.