— Ради всего святого, Перри! Ты хочешь, чтобы я сел на лошадь?
— Конечно. Скажи конюху, что хочешь покататься верхом. Заодно порасспроси о прогулочных дорожках, — невозмутимо продолжал адвокат.
— С лошади я ничего не увижу, — попытался возразить Дрейк. — Когда лошадь скачет, меня трясет, а когда меня трясет, у меня двоится в глазах.
— Отъедешь подальше, чтобы тебя не было видно из дома, слезешь и поведешь лошадь в поводу, — успокоил его Мейсон.
— А как же насчет меня? — поинтересовалась Делла Стрит.
— Постарайся поближе познакомиться с сиделкой и осмотреть дом изнутри.
Дверь им открыл сам майор Уиннет. Оперативность, с которой он разместил их по комнатам и представил своей матери и сиделке Хелен Кастер, наглядно свидетельствовала: он заранее все подготовил и объяснил.
Когда Дрейк, красноречиво и с энтузиазмом выразив свою любовь к лошадям, ушел на конюшню, майор Уиннет изъявил желание показать Мейсону дом. Уже в коридоре он быстро проговорил приглушенным голосом:
— Что именно вы хотели бы посмотреть?
— Весь дом, — сказал Мейсон, обводя рукой вокруг. — Но начать лучше бы с ваших апартаментов.
Комнаты майора Уиннета располагались на южной стороне. Стеклянные двери выходили на обширный балкон, с которого открывался великолепный вид на океан, сверкавший в лучах яркого солнца.
— Это то самое гнездо? — спросил Мейсон, указав на тыквообразный нарост засохшей грязи, выступавший из-под черепицы прямо под балконом.
— Оно. То самое ласточкино гнездо, — подтвердил майор. — Как видите, человек, влезающий по лестнице…
— Лестница уже была здесь? — перебил его Мейсон.
— Да. Мастер поправлял стеклянные панели. Вечером он оставил лестницу здесь, так как на следующее утро собирался закончить работу.
— Непростительная оплошность с его стороны, — пробурчал адвокат.
— Нелепая случайность.
— В таком случае ваш грабитель самозабвенно верит в счастливый случай, — едко заметил Мейсон. — Он даже не потрудился захватить с собой собственную лестницу.
— Увы, здесь, боюсь, вы правы, — согласился майор.
— Более того, это был человек, очень хорошо знакомый с домом, — с уверенностью сказал Мейсон. — Как насчет вашей прислуги?
— Трудно сказать, — пожал плечами хозяин дома. — Особенно в наше время. Но, думаю, с ними все в порядке. Мама платит им хорошие деньги. Большинство из этих людей здесь уже давно… Хотя порой мама бывает очень строга, поэтому время от времени появляется новая прислуга.
— Вы фактически владеете всей землей на полуострове?
— Большей частью, но не всей. Давайте поднимемся в смотровую комнату, — предложил майор, — оттуда вам все хорошо будет видно. В целом нам принадлежит около трех четвертей полуострова. Видите, там, у самого его окончания, есть полоса, где графство содержит общественный кемпинг.
— И до него можно добраться, не нарушая наших владений? — поинтересовался Мейсон.
— Да, можно. Наша граница проходит вдоль рощи. Там великолепные дубы, под которыми люди любят устраивать пикники. Но после них остается много мусора. Поэтому мы пытаемся уговорить их перебазироваться на территорию кемпинга, где условия ничуть не хуже.
— Значит, любой, кто заявится сюда ночью, будет считаться правонарушителем? — уточнил адвокат.
— Безусловно.
— Значит, чтобы пойти на такой риск, надо иметь вполне конкретную цель. И, соответственно, если, конечно, у преступника с головой все в порядке, предусмотреть определенные способы достижения этой цели?
— Полагаю, именно так, — кивнул хозяин.
— Отсюда следует, что либо ваш грабитель точно знал: лестница стоит именно здесь и нигде больше, либо злоумышленник — кто-то из вашей прислуги.
— Но откуда же ему знать, что лестница именно здесь? — удивился майор.
— Если отсюда можно видеть кемпинг и место для пикников, то, наверное, оттуда тоже можно видеть ваш дом, — пояснил Перри Мейсон.
— Конечно. Наш дом виден за много миль…
— Значит, перед самым закатом кто-то, возможно, посмотрел в вашу сторону, заметил лестницу, прислоненную к стене, и решил, что по ней стоит забраться.
— Да, возможно. Однако, мистер Мейсон, мне пока не ясно, какая связь между кражей драгоценностей моей жены и ее исчезновением?
— Может, ее и нет, — закрыл тему адвокат.
Они закончили «экскурсию», поднявшись в комнату, которую майор Уиннет называл «смотровой».
Это было застекленное со всех сторон помещение площадью около шести квадратных метров. В центре на специальном штативе стоял мощный бинокль с восемнадцатикратным увеличением, который можно было поворачивать и закреплять в любом положении.
— В былые времена здесь процветало торговое судоходство, и мы любили разглядывать отсюда корабли, — пояснил майор Уиннет. — Как видите, этот бинокль можно поворачивать в любом направлении. Вот сейчас я направлю его в сторону города и…
— Стоп, стоп, стоп! — резко прервал его Мейсон. — Кажется, он направлен прямо на рощу. Если не возражаете, я хотел бы взглянуть.
— Ну конечно, прошу вас.
Мейсон торопливо прилип к мощным призмам. Правый окуляр показывал лишь мутную рябь. Но через левый просматривалось затемненное местечко под раскидистыми ветвями дубов, дорога там проходила по возвышенности, затем она ныряла в небольшой каньон и снова появлялась, уже поворачивая к кемпингу на самом краю полуострова.
— Здесь нет центрального регулировочного винта, — начал было объяснять майор Уиннет. — Надо фокусировать каждый окуляр отдельно. Может…
— Вижу, вижу, — с досадой сказал Мейсон, отрываясь от бинокля.
— Я хотел показать, надо просто подкрутить вот этот… Мейсон вежливо, но решительно перехватил руку Уиннета:
— Минуточку, майор. Сначала мне хотелось бы взглянуть на правый окуляр.
— Очевидно, его кто-то трогал. Фокусировка явно нарушена, — с беспокойством заметил майор.
— Левый установлен на нуле, — рассуждал адвокат. — Полагаю, это означает абсолютно нормальный глаз… А вот правый установлен на минус пять. Вероятно, эти деления нанесены специально для того, чтобы человек знал свою личную отметку и мог сразу устанавливать нужный фокус.
— Вы правы. Эти деления означают диоптрии, — подтвердил хозяин.
— И установка окуляра на минус пять затуманивает всю…