Проблема совершения преступления гораздо более серьезна, чем кажется на первый взгляд. Преступления не только уносят огромное количество человеческих жизней, отнимают и разрушают нашу собственность; количество их за последние годы, к сожалению, неуклонно растет.
Эксперты-криминалисты, занимающиеся этой проблемой, понимают, что она очень сложна и ее надо рассматривать комплексно, в совокупности с другими, сопутствующими.
Иные представители нашего общества даже полагают, что суровое наказание за содеянное должно положить конец преступности. Когда человек совершает преступление, функция полиции — поймать виновника; суд же должен его осудить, заключить на определенный срок в тюрьму, где он отбывает положенное время в качестве наказания.
Эта мера необходима, дабы провинившийся перед законом и обществом был выведен на время из жизни и общения, — наказание должно служить предупреждением для других, склонных к совершению подобных злонамеренных поступков.
К сожалению, данная система существует лишь в теории, на практике многое нередко не срабатывает.
Около девяноста восьми процентов осужденных, отбыв срок, оказываются на свободе и вливаются в общество. С собой они несут только то, что обрели во время пребывания в тюрьме.
Наказание необходимо, но оно не может изменить, реформировать человека, оно в состоянии лишь озлобить, ожесточить его. В результате возникает серьезная актуальная проблема: как перевоспитать тех, кто попал в места заключения?
Каждый из них — это просто номер в тюремных документах, но каждый камерник — это еще и личность: он ею являлся и до тюрьмы, остается ею и там, где отбывает срок. Поэтому возникает немало сложных проблем по содержанию преступников: ведь существует множество типов заключенных, и каждый тип содержит в себе множество индивидов. Одни становятся озлобленными. Другие спокойно и меланхолично отбывают свой срок. Некоторые способны подавлять сексуальные желания во время длительного периода лишения свободы, когда общение с женщиной невозможно; другие с этим не могут справиться. Часть из них становится тайными, трусливыми и подлыми оппортунистами. Другие — просто побитыми жизнью людьми, которым больше подходит определение «отверженные, изгои общества».
Некоторые известные ученые, занимающиеся пенологией, наукой о тюрьмах, пытаются подсказать в той или иной форме, что же должно делать с преступниками. Но, похоже, приемлемыми, правильными решениями этих проблем не владеет никто.
Трудность заключается еще и в том, что «среднестатистический» горожанин, не знакомый с этими «подсказками» ученых, чаще всего мстителен и обладает непререкаемой логикой: с преступившим закон общество должно свести счеты.
Этот «мстительный» подход к наказанию за преступление, как правило, не срабатывает: зло лишь преумножается злом.
Последние десять лет я серьезно занимался проблемой тюрем и заключенных, все больше осознавая, как трудно найти выход из этих проблем. Как их решить, не знаю, но настоятельно стараюсь привлечь к ним внимание общества, выдающихся ученых в области пенологии.
Мой друг Роберт А. Хейнц прослужил в тюрьме около тридцати двух лет. Начинал первым заместителем шерифа по условному освобождению заключенных, а позже, в течение двух лет, занимался тем же в Сан-Квентине. В 1944 году стал надзирателем в калифорнийской тюрьме особо строгого режима в Фолсоме. Я знал Боба Хейнца многие годы. У этого человека были огромные кулаки, и он умел ими пользоваться. С крутыми парнями он сам становился таким же. Но под суровой внешностью билось большое доброе сердце, и Боб прекрасно понимал, что каждый заключенный — тоже человек, всегда был готов протянуть руку помощи, сказать ободряющее слово, исполнить данное обещание.
Строгая тюремная дисциплина требует адекватного надзирателя, чтобы уметь поддерживать ее на этом уровне. Но Боб Хейнц исповедовал идею, выдающуюся для всех времен и тюремных порядков: в местах заключения, считал он, должна существовать справедливость. Основные принципы человеческого общения должны распространяться на всех, в том числе и на закоренелых преступников, за которыми тянется длинный хвост нарушений законности и порядка, должны распространяться на всех, если государство заинтересовано, чтобы большая часть людей за решеткой перевоспиталась. С другой стороны, и сам преступник должен проникнуться идеей собственного перевоспитания, иначе этот принцип гуманности окажется невыполнимым.
Для этого государство должно предоставить все имеющиеся у него средства, но этот процесс возможен, повторяю, только в том случае, если заключенный сам проникнется идеей перевоспитания.
Мне бы хотелось в этой книге дать миллионам моих читателей представление о сложнейших проблемах пенологии, рассказать об одном из самых замечательных практиков-исследователей в этой области.
Я посвящаю эту книгу моему другу Роберту А. Хейнцу, надзирателю тюрьмы штата Калифорния в Фолсоме (обычно называемой Фолсомской тюрьмой штата).
Эрл Стенли Гарднер
Дональд Лэм — «мозг» детективного агентства, но ни седина, ни природное очарование не помогли ему избежать ареста как соучастника в деле об убийстве.
Берта Кул — мягкая и приятная в общении, как моток колючей проволоки, больше всего на свете она любит изображать отвратительную старую ведьму в агентстве Лэма.
Сандра Иден — голубоглазая блондинка, таинственная любовница, которая хотела бы навсегда остаться пятнадцатилетней, но ее истинный возраст — вот настоящая тайна.
Элеонор Иден — мать Сандры Иден и свояченица Эмоса Гейджа по первому мужу, она отчаянно нуждается в пище и медицинском уходе.
Джером Кемпбелл — попечитель поместья Гейдж, очень трудно выдерживать взгляд его холодных беспристрастных глаз и покровительственные манеры.
Дафни Бакли — пышнотелая расчетливая брюнетка, никак не может дождаться, пока окажется неверной женой или обеспеченной вдовушкой.
Эдит Джордан — пышнотелая легкомысленная блондинка, она пропала из виду, а затем появилась — с чужими отпечатками пальцев.
Том Аллен — любитель клубнички, бесхарактерный тип, вероятность того, что он забудет удар, нанесенный ему блондинкой, так же мала, как то, что лев не заметит кусок говядины в своей клетке.
Эмос Гейдж — склонный к кутежам и склерозу дядюшка Сандры был осужден за тяжкое преступление задолго до своего тридцатипятилетия, из-за чего не получил ни пенни из положенного ему наследства — что и привело к очень интересным последствиям.
Малкольм Бакли — владелец гоночного автомобиля номер НФЕ—801, был неоднократно уличен в жульничестве самого неприглядного свойства.