– Васильков, – она старалась придать своему голосу спокойный тон, – поздравляю тебя с днем твоего рождения и дарю тебе эту эксклюзивную картину, – в это время Васильков обнял Алену и ласково прижал ее к себе. Глаза Алины залила тихая ярость. Она достала полотно, подошла с ним ближе к Василькову, который продолжал жать к себе блондинку, и изо всех сил треснула его картиной по голове. В «Горбатой горе» сразу образовалась дыра, из которой на фоне облаков торчало недоуменное лицо Василькова.
– А еще, – добавила Алина, – я дарю вам обоим этот чудесный ароматический набор, повышающий мужскую потенцию! – И она сунула свечки в руки блондинке, – я вижу, сегодня он вам понадобится!
– А! А! А! – заорал неожиданно Васильков, хватаясь за голову, – я ее узнал! Это та девица в норковой шубе! Она покушается на мою жизнь! Держите ее, хватайте!
– Больше я на тебя не покушаюсь! – заявила Алина и направилась к выходу.
– Что это значит, Ванечка? – завопила блондинка, – кто эта девица? Она тебя что, ревнует ко мне, твоей законной жене?!
Подлец, так он все-таки женат! Алина повернулась и окинула орущего Василькова негодующим взглядом. Ванечка закрыл рот и уставился на кого-то за ней. Алина развернулась и уткнулась в… Василькова. Он стоял перед ней в темном костюме с мобильным телефоном в руке.
– Ты куда? – поинтересовался он, хватая ее за руку, – что случилось?
– Держи ее, Кирилл! Она пыталась меня убить! – кричал ему второй Васильков. – Она наемная убийца! Будь осторожен.
– Я знаю, – улыбнулся Васильков в темном костюме, – она травмирует всех мужчин, кто оказывается рядом с ней. Что с тобой, Иван, ты выглядишь слишком креативно. Повесил себе на шею живопись, фу, дурной тон.
– Это она ему повесила! – визжала блондинка. – После того, как он меня поцеловал!
– Это ревность? – усмехнулся Васильков, глядя Алине в глаза. Та чувствовала себя полной дурой.
Они оказались близнецами. Кирилл и Иван Васильковы были всего лишь навсего близнецы. Один похож на другого как две капли воды.
– Она перепутала их! – догадалась брюнетка и залилась звонким смехом, – братья ее разыграли!
Так вот в чем дело, они решили сделать из нее полную дуру. Она и есть полная дура, ничего делать не нужно. Поверила в большую и чистую любовь и отправилась… на сеновал! Веселенький праздник они себе устроили! Ржут, как лошади, а она стоит, как не пришей кобыле хвост. Алина выдернула свою руку из цепкой хватки Василькова. Она не станет посмешищем, пусть разыгрывают кого-нибудь другого!
– Подожди, – Кирилл бежал за ней следом, – я ничего не понимаю. Стоит тебя оставить на минуту, как происходит какая-то потасовка!
– Тебя не было целых десять минут! А чтобы не участвовать в моих потасовках, можешь оставить меня навсегда! – заявила она неожиданно для самой себя и побежала в гардероб.
Пожилой швейцар молча подал ей шубку, помог одеться.
– Ты! Как ты мог?! – Алина безуспешно пыталась попасть в заботливо подставленный швейцаром рукав шубки, – разыграть меня таким жестоким способом! А Васильков хорош! Наемная убийца?! Так меня еще никто не оскорблял!
– На вашем месте, мэм, – процедил швейцар, направляя ее руку в рукав, – я бы этим гордился. Чем больше у женщины жертв, тем она желаннее.
– Я ничего не знаю ни о каком розыгрыше, – оправдывался Кирилл, суетясь возле Алины и швейцара.
– Зато теперь об этом знают все твои друзья и родственники. Все, – она запахнула шубку и зловеще прошипела, – больше ты меня не увидишь-шь-шь.
Швейцар открыл ей дверь и вызвал такси. Грустный Кирилл остался стоять на пороге ресторана.
– Пойдем в зал, – окликнул его брат, догадавшийся, что все случившееся – какое-то недоразумение, – странная девица. Честное слово, странная. Я тебе точно говорю, она пару раз пыталась меня убить. Если ты хочешь сказать, что она делала это не нарочно, я не соглашусь. Сегодняшний удар картиной по моей голове – тому полное подтверждение. Девица распускает руки, кидается под машины, давит кефир…
– Какой кефир? – Кирилл оторвался от своих горьких дум, – при чем здесь кефир?
– Это так, к слову. – Иван понял, что дело зашло слишком далеко. Брат потерял голову, он огорчен тем, что эта девица уехала. Нужно что-то сделать, чтобы собственный праздник, да и его тоже, кстати говоря, не прекратился таким глупым способом. Что скажут супруги Столешниковы, как отреагирует Нонна? Вот ей и следует поручить Кирилла на сегодняшний вечер. Пусть она им займется, возможно, голова у брата встанет на место. Нашел, по кому страдать, девица – вылитая Мата Хари. Сколько на ее счету трупов, одной милиции известно. Наверняка ее уже ищут.
– Мне нужно ее найти, – твердо сказал Кирилл.
– Милиция найдет, не сомневайся, – ободрил его Иван и спохватился, – найдешь позже, перед гостями неудобно. Алена так старалась. Столешниковы сейчас подойдут…
– Мне нужно ее догнать, – твердил Кирилл.
– Раз нужно, так нужно, – согласился брат, – только пойдем, выпьем на посошок. У нас с тобой сегодня день рождения!
Только когда машина проехала несколько кварталов, Алина позволила себе серьезно расплакаться. Это была не истерика, скорее всего, обида на весь окружающий мир, отнесшийся к ней жестоко и несправедливо. И среди этого мира центром вселенной был Васильков, оказавшийся безжалостным и черствым. Разыграл ее, как какую-то дурочку! Она и есть дура набитая, раз поверила очередному красавцу. Сколько раз она зарекалась не верить мужчинам! Для них нет ничего святого, кроме водки и футбола. А у этого еще постоянная тяга у кого-нибудь что-нибудь оттяпать – ампутировать. Она-то думала, что они станут это делать вместе. Не ампутировать, конечно, а идти по жизни рука об руку, чтоб так, поддерживая друг друга, вместе и доковылять до гробовой доски. Теперь в этом гробу она похоронит свою любовь к нему. Ах, все-таки была любовь. Да, к чему от себя самой скрывать, что она влюбилась. От этой мысли ей стало еще горше, Алина достала платок и высморкалась.
– Не стоит, дамочка, так убиваться, – попытался успокоить ее водитель.
– Все вы мужики сволочи порядочные! – всхлипнула Алина и оттопырила нижнюю губу, чтобы продолжить плач.
– Ошибаетесь, дамочка! – Водитель обернулся, и Алина увидела не мужчину, а миловидную женщину, сидящую за рулем. – Была я на вашем месте, потом плюнула, устроилась в таксомоторный парк и однажды поздним вечером переехала его пополам!
– А! – закричала Алина, забыв, что она собиралась рыдать, – что значит «пополам»?! Убили?!
– Его велосипед переехала пополам, – продолжала довольная таксистка, – руль в одной стороне, седло – в другой, из колес – восьмерки! Он выходит, а я по газам. Зато какое облегчение душе. Конечно, перед этим я пару дней проревела навзрыд. И вам советую: порыдать в подушку – девичью подружку, а потом переехать его пополам.