— Ты можешь все это доказать? — спросил Селлерс. Я усмехнулся:
— Ты сам сможешь сделать это, как только начнешь расследование.
— Кто убил Финчли? — спросил он.
— Подумай сам, — сказал я, — в доме была женщина. Финчли обвинил ее в вероломстве. Она собиралась в последний раз путем шантажа получить деньги, а затем убраться из страны.
— Ты лжешь, лжешь! — вскричала Кэтрин. — Я и близко не подходила к этому дому!
— Звучит убедительно, — согласился я, — если не брать во внимание дырки от пуль.
— Ты сам стрелял в мою машину!
— Расскажешь об этом полиции, — сказал я, — они давно ищут машину с пулевыми отверстиями.
— А кто эта молодая женщина? — Селлерс указал на Дафни.
— Эту женщину, — ответил я, — зовут Дафни Крестон. Они выбрали ее в качестве жертвы. Она твой главный свидетель. Она была тогда в том доме и слышала, как Финчли обвинил Кэтрин в обмане и вероломстве. Кэтрин решила, что его легко шантажировать. Сначала Финчли согласился дать деньги, а потом раздумал. Он сказал, что она не получит от него ни цента, и решил вызвать полицию. Кэтрин была вне себя от ярости. Она не могла допустить, чтобы кто-нибудь узнал, что она шантажировала Вальтера Лукаса. Она потеряла голову, выстрелила в Финчли и выбежала через заднюю дверь. Скорее всего, она оставила машину рядом. Во всяком случае, ей удалось ускользнуть. Она знала, что Финчли оставил документы для Лукаса в кейсе, и догадалась, что существовал другой кейс, в котором были приготовленные для расчета с ней деньги. Она решила, что этот кейс взяли я или Дафни. Я, когда приходил отвечать на объявление, дал Кэтрин адрес своей явочной квартиры. Она приехала туда и нашла Дафни. Кэтрин выманила Дафни из квартиры, затем вернулась туда с ее ключами, и… видели бы вы эту квартиру сейчас. Такое впечатление, что она находилась в эпицентре урагана.
Слова о перевернутой вверх дном квартире задели гордость Дафни.
— О, Дональд, — сказала она, — все было так чисто, и аккуратно убрано!
Казалось, Селлерс все еще был в нерешительности.
— Черт побери, Дональд, ты всегда впутываешь меня в такие дела! — сказал он. — Скажи мне только одно — ты стрелял в машину?
— Ты меня спрашиваешь?
— Да.
Ты неисправим, сержант. Пришло время, когда расследование закончено и пора обвинить преступника, а ты занимаешься пустой болтовней. Кроме того, тебе пора бы знать, что ты не можешь задавать вопросы подозреваемому в присутствии адвоката.
Селлерс стоял посреди комнаты, широко расставив ноги, так ничего и не решив. Он медленно, почти механически полез в карман, достал сигару и сунул ее в рот, сказав:
— Чертова история.
— Газетам она понравится, — сказал я, — они поместят на первых полосах твою фотографию.
— Но как же я все это докажу? — спросил Селлерс. Я огляделся:
— Пистолет, из которого стреляли в Финчли, должен быть где-то здесь. А, вот куда любят прятать такие вещи непрофессионалы.
С этими словами я двинулся на кухню. Там были рассыпаны крупинки сахара. Я открыл дверцу буфета, вынул большую жестянку с надписью «Сахар» и опрокинул ее над раковиной. Оттуда высыпался сахар, а потом выпал тупоносый, блестящий кольт 38-го калибра.
— Вот и доказательства для этого дела, сержант, — сказал я.
Кэтрин вскрикнула:
— Этот Вальтер Лукас мошенник. Я знаю, он попытается свалить все на меня. Но он виноват больше.
Селлерс пожевал сигару и сказал:
— Пошли, сестренка, придется проехать в управление. Ты имеешь право не отвечать на вопросы и получить адвоката.
— А что ты сделала с деньгами, Дафни? — спросил я, когда Селлерс повез Кэтрин Эллиот в управление.
— Они были в моем кошельке. Но она взяла его.
— Да нет, я не о трех сотнях, а о сорока тысячах?
— Когда я собралась уходить, — сказала она, — то решила не оставлять их в квартире. Я не знала, что с ними делать. Тогда я пошла на автобусную станцию, в камеру хранения, положила туда кейс, взяла ключ, положила его в конверт и отправила тебе в контору срочной доставкой. Наверное, он уже пришел.
— Ну что ж, пусть это будет пока нашей маленькой тайной, — сказал я. — Поехали в контору.
— Все вместе, — добавила Берта.
Когда мы пришли, Бэрни Адамс уже сидел в кабинете у Берты. Он посмотрел на нас и покачал головой.
— Один мой друг из управления только что рассказал мне обо всем. Черт побери, я даже представить себе не могу, как вы это сделали!
— Но мы это сделали, — сказала Берта. — А что это была за чушь насчет компании «Континентал дивайд»?
— Простите, — сказал Адамс, — вообще-то я представляю Лигу гражданского надзора. Мы узнали, что с заявками производятся какие-то махинации и Кэтрин Эллиот — посредник в этих делах. Во время расследования мы натолкнулись на объявление в газете и решили начать именно с этого факта. Я был уверен, что любой хороший детектив не упустит возможности ответить на это объявление и решит таким образом выяснить, что к чему. Я познакомился с Кэтрин Эллиот и дал ей понять, что работаю маклером и не прочь арендовать у нее контору для небольшого дела. Мы даже стали друзьями. Через нее я и узнал, что на объявление ответил некий Дональд Лэм, но от его услуг отказались. Конечно, я занервничал, подумал, что ему следовало поступать более осмотрительно. Мне казалось, что он должен был найти для этой цели человека менее опытного или самому сыграть роль наивного простака.
— У Дональда бы все получилось, — сказала Берта, — если бы не появилась Дафни Крестон. Она пришлась им как нельзя кстати. Такую они и искали.
— Да, — сказал Адамс, — вот здесь-то я и сделал неправильный вывод, решив, что раз Дональда отбрили, то он провалил работу. Я попытался выяснить, что за человек Родней Харнер. Но мне даже в голову не приходило, что он связан с крупной строительной фирмой или что Финчли занимается махинациями с секретными документами разных фирм. Мы не догадывались, что «Латроп, Лукас и Мэнли» получала контракты нечестным путем только потому, что ее заявки были на несколько сот долларов дешевле. У нас были подозрения, но суть аферы обнаружить было трудно.
— Ну теперь-то вы нашли то, что искали, — заметила Берта.
— Пожалуй, — согласился Адамс.
— В следующий раз, — сказал я, — вам не следует соваться в такие дела. Я поставил ловушку Кэтрин Эллиот, а в нее попались вы.