Честно сказать, тогда, в кафе, он и правда был похож на джентльмена. И вместе со Смерчем полез защищать незнакомую девушку…
– А почему не со мной джентльмен, Чаща? – Я даже возмутилась.
Димка с сомнением посмотрел мне в глаза.
– Потому что ты – это ты. И я правда не заносил тебя в этот чертов список, – повторил он.
– Да ладно – забей на это все, – посоветовала я парню, как-то засмущавшись. А если предположить, что я ему нравлюсь, что он сейчас чувствует ко мне? Ему неприятно находиться рядом со мной? Или, напротив, приятно? Я рядом с Ником с ума сходила и дико смущалась. А рядом со Смерчем, напротив, чувствую себя уверенно. Но нет, у Димки все-таки есть девушка, и он, думаю, любит ее. Этот парень не из таких, кто будет серьезно встречаться без полного отсутствия чувств. – А о чем ты хотел поговорить?
– Да так. Спросить по экзу одному кое-что хотел. И…
– И?..
– Бурундук, – склонился ко мне вдруг Димка. – Ты в последнее время с Никитой Кларским не общаешься?
– А что? – Я удивленно посмотрела на молодого человека.
– Тебе не нужно с ним общаться, – вдруг сказал одногруппник очень серьезно.
– И ты туда же?
– Куда?
– Никуда. Дэн тоже говорит с ним не общаться, – ответила я.
– Он прав, твой Дэн, – Вздохнул парень, взъерошив короткие волосы. – Понятия не имею, почему он так говорит, но он прав.
– Дим?
– М-м?
– Дим, а он правда немного не тот, за кого выдает себя? – тихим шепотом спросила я у Чащина, близко наклонившись к его уху. Не хотела, чтобы нас слышали все пребывающие и пребывающие сокурсники.
– Что ты имеешь в виду? – как-то напрягся он.
– Кое-кто сказал мне, что Никита не совсем чист на руку. И что он – опасный тип, – зашептала я ему на ухо совсем тихо, касаясь щекой его щеки. Дима отпрянул от меня, словно я ударила его током.
– Не так близко, Бурундук, соблюдай дистанцию, – вдруг нервно сказал он мне.
– В смысле? – не совсем поняла я.
Он грустно улыбнулся мне.
– В самом прямом. Не надо так… близко. Мне щекотно, – вдруг хмыкнул он. – И да, ты права. Насчет Никиты. Маша, прошу тебя как здравомыслящего человека – не общайся с Никки, то есть с Никитой. Пообещай? Я не могу тебе всего сказать, но тебе не надо с ним общаться. – Димка коснулся моего плеча и, не сводя с меня совершенно невеселых глаз (а для этого весельчака это был очень и очень нехарактерный немигающий взгляд, которым я прониклась за пару секунд!), произнес: – Маша, пообещай? Даже если, – он на пару секунд даже замолчал, – даже если тебя будет к нему тянуть или он тебе… Ладно, просто пообещай, что не будешь с ним связываться?
Я медленно кивнула, но ничего сказать не успела. Потому что нас самым возмутительным образом прервали. Я убедилась уже в который раз, что когда ты обсуждаешь человека, он, сволочь, не икает! И даже уши у него не горят.
– О чем болтаем? – раздался над нами голос Кларского так неожиданно, что мы с Димой вздрогнули и синхронно посмотрели вверх. Около нашей парты стоял Никита, а чуть позади него – Ольга, к моему удивлению, одетая для себя очень необычно – всего лишь в простые прямого покроя джинсы синего цвета и в спортивную футболку. Украшений на ней не наблюдалось почти никаких – только серьги. Ну, прямо как я сегодня. Вот совпадение.
– О тебе сплетничаем, – рассмеялся хрипло Димка, встал и пожал руку другу, мимолетом серьезным взглядом посмотрев на меня.
А я, приветственно кивнув, с огромадным интересом уставилась на Никиту, оценивая его совершенно по-новому. Мне до сих пор не верилось, что это – младший братишка главы преступной группировки. Кажется, Ник Кларский, несмотря ни на что, останется для меня тем, кем был прежде. Простым, хорошим парнем.
Так я поняла, что первая любовь, невзаимная, я имею в виду, – это как неудавшийся рисунок, выполненный шариковой ручкой, которую держит в пальцах начинающий художник. И этот рисунок никогда уже не стереть. Либо оставить его на память, чтобы потом накладывать сверху уже красками или фломастерами другие чувства – новые, уже взаимные, то есть смириться. Либо взять в руки острую бритву и вручную стирать пасту ею, сдирая вместе с ручкой и тонкие слои бумаги; это может быть больно и существует опасность вообще разодрать лезвием бумагу – а тогда уже с трудом можно будет нарисовать на этом листе другой рисунок.
Никита останется Никитой. Даже если в душе он плохой человек. Даже если совершает что-то плохое. И… я не могу его осуждать. Пока что не могу.
– Пошли, я хочу с тобой кое-что обсудить, – внимательно посмотрев на меня, сказал другу Ник.
Но вот его взгляды меня настораживают.
– Какой ты деловой. Пошли.
– До встречи, Ольга, я позвоню тебе, хорошо? – тепло улыбнулся Кларский молчавшей Оле. Судя по всему, она не слишком боится его – глаза у нее не круглые от испуга, рот не перекошен, руки не дрожат, зубы не щелкают. Или просто она – отличная актриса? – Пока, Марья. А, да, передавай привет Дэну.
– Конечно, передам, – кивнула я.
– Скажи, что я отдам ему долг.
– Какой? – естественно, не былая в курсе.
Димка посмотрел на приятеля так задумчиво, будто бы был волшебником Гендельфом, решавшим, что ему делать с кольцом Всевластья. У Чащина определенно крышак поехал вниз и вправо.
– Он поймет, – рассмеялся Никита. – Он классный парень. И очень умный.
– Я передам, – еще раз произнесла я. – Только когда вы успели увидеться-то?
– Да вот, на днях, Маша. А, да, скажи, что в следующий раз тоже будет пять и один, но только пять будет от меня, – загадочно произнес Никита таким тоном, словно рассказывал ученому совету о своей научной работе.
– Я тебя совсем не поняла, но передам, – спокойно кивнула я молодому человеку. Хм, опять он одет так элегантно, неброско, но стильно: как и обычно, идеально выглаженная рубашка с длинными рукавами и стоячим воротом, черные брюки, на руках – дорогие большие часы. Опрятен, прекрасно причесан, с расправленными плечами, в меру надушен одеколоном, совершенно спокоен. Князь в простой одежде без «романтично-кружавчатых» прибамбасов и стильных, не кричащих украшений совсем рядом с ним не смотрится.
Ник еще раз тепло попрощался с задумчивой родственницей любителей жизни под мостами, а она в ответ громко рассмеялась и сказала небрежное «гудбай». Никита поднял брови, но ничего не сказал, Димка недовольно взглянул на Князеву, словно хорошо ее понимал, и парни скрылись, наконец, за дверями аудитории.
– Я сяду к тебе, Маша, – улыбнулась мне невинно Тролль и, дождавшись моего кивка, села рядом на место Димки.
Проснувшаяся через пару минут Маринка была слегка удивлена соседством светловолосой отличницы, которую, как подруга знала, я терпеть не могла. Чащин, вернувшись сразу после того, как в аудиторию залетела преподаватель, тоже слегка удивился Оле, но в его взгляде было больше недовольства, чем удивления.