Через минут двадцать – тридцать, которые показались Карловой целыми сутками, «Мицубиси» бодро выехала из города, повернула на трассу, ведущую в соседний городок-спутник, а затем неожиданно для Ники заехала в частный охраняемый поселок с дорогими коттеджами, огороженный по периметру крепким забором. За время поездки девушка так и не узнала, куда и, главное, зачем ее везут, и теперь уже считала себя едва ли не будущей покойницей. И даже слегка с этим смирилась.
Попетляв по чистым, мощенным светло-голубой плиткой улицам поселка, на которых важно стояли двух– и трехэтажные особняки, автомобиль затормозил около высокого бетонного забора, за которым высился в тени старых сосен и берез огромный дом с черепичной крышей. Приехавших долго изучали в видеокамеру, висевшую над входом, и только потом впустили, распахнув широкие ворота. Как только машина оказалась на территории особняка, ворота бесшумно, но быстро закрылись. Ника проводила их воспаленными от затаившихся в уголках слез глазами. Казалось, вместе с воротами закрылась и ее возможность вернуться назад, домой. Все, она точно труп. Пока еще живой.
– Выходи, приехали, – велели Нике.
Она, не ощущая своих ног, выбралась на улицу, ступив кроссовками на мощенную аккуратную дорожку, вдоль которой были посажены не успевшие расцвести кустики и цветы. Сразу же почувствовала ни с чем несравненный терпкий и свежий запах смолы – рядом находился сосновый бор. «Моя смерть пахнет деревом, – почти равнодушно заметила про себя девушка, – а выглядит, как дом моей мечты».
Величественный и даже изящный дом, трехэтажный, светлый, фасады которого были отделаны красным рельефным кирпичом, а цоколь – темным естественным камнем, действительно казался домом мечты. Красивый парадный вход в форме шестигранного эркера, к которому вела белоснежная лестница с чугунными витыми перилами, как будто бы приветствовал бедную Нику одним своим видом.
Провожатые девушки стали оглядываться. Чувствовали себя здесь они и сами не слишком комфортно.
– Че-то нет никого, – озадачился бас. – Где охрана?
– Здесь. Куда прем? Что надо? – как черти из табакерки, вылези откуда-то двое суровых мужчин, из-под полов черных пиджаков которых виднелись кобуры. Они были постарше тех, кто сопровождали девушку, и казались не такими приветливыми. Тут же чуть в отдалении, около дороги, показались еще двое. Где-то громко залаяла собака, и Ника вздрогнула. «А я так и не отомстила Укропу, не купила то летнее платье в «Маске», не встретилась с Викой, не помирилась с мамой, не купила подарок папе на день рождения и не влюбилась, – отстраненно подумала девушка. – И детей у меня не будет теперь… Мужа тоже. И в Италию никогда не съезжу».
– Макс, здорово! Мы к Марту. Просил доставить девочку, – отозвался бас тут уже даже как-то почтительно, отступая назад. – Тачку вот нам велел малого взять, типа наша помята сильно… А девочку надо с ветерком прокатить… С удобствами.
– Сам ты помятый. Давайте, катите отсюда сами, с ветерком, не забывайте о делах в городе. Малой со своими ребятами один не управляется, – отреагировал Макс. – Мусора лютуют.
– Это ты в цвет сказал, – согласился обладатель баса все так же почтительно. – «Венеру» шмонали нехило на днях…
Этот самый Макс кивнул в ответ. Он был очень нервным и весьма неприятным на вид – не потому, что у него было какое-то страшное лицо, а потому что у него были колючие и злые глаза, почти не моргающие и жестокие.
«Наверное, он меня сейчас и прикопает за кустиками около этого сказочного домика», – подумала Ника вяло, узрев на каменном лице мужика рваный шрам, тянущийся через всю щеку.
– Эй, куколка. Ты – Ника, верно? Тебя ждут. Пошли за мной, – тем временем сказал второй владелец личной кобуры и, цепко оглядев девушку, повел ее за собой – но не в дом, а в сад с цветущими яблонями, сиренью и вишней. Неприятный мужик со шрамом и двое других ее провожатых остались позади, обсуждая что-то непонятное и связанное с клубом «Венера». А ведь она там недавно была…
– Не отставай. Марту не дерзи и не смей устраивать истерик, поняла? – без особых эмоций сказал, не оборачиваясь, проводник Ники. – Не открывай без причины рта, больше слушай и со всем соглашайся. И не говори слова против. Ни единого. Или рискуешь лишиться чего-нибудь важного. Веди себя паинькой, иначе…
– Иначе что? Радик, братишка, да ты меня монстром просто выставил, – сказал кто-то позади них. Голос был немного грубоватым, глубоким, и хотя и человек, которому он принадлежал, говорил плавно и несколько насмешливо, но согласные произносил очень твердо. – Что теперь будет думать обо мне возможно будущая невестка?
Будущая невестка неизвестно кого моментально обернулась. Напротив нее стоял довольно высокий, подтянутый светлоглазый блондин лет тридцати, с загорелой кожей, коротким волосами и легкой небритостью на слегка впалых щеках. В руках у него была раскрытая книга (кажется, «Бойцовский клуб» Чака Паланика) и очень дорогой большой сенсорный мобильный телефон с гарнитурой, крепящейся к уху. На его крепких предплечьях, облаченных в безрукавку, виднелись татуировки, но не цветные и яркие, как, скажем, у Черри, а сине-черные, с «сухими» рисунками: рукой, сжимающей заостренный кинжал, обмотанный проволокой, череп, в котором горела длинная свеча, какие-то надписи из пары букв на латинском; где-то на ключице мелькнула восьмиугольная звезда. Но долго в тату девушка не вглядывалась. Окинув разукрашенные бронзовые плечи любителя Паланика беглым взглядом, она внимательно стала всматриваться в лицо этого человека, пожелавшего встречи, и неожиданно ей показалось, что когда-то она его уже видела. Вот только когда и где?
– Невесткой? – наконец выдавила девушка. Она перестала понимать, что такое творится вокруг нее.
– А кем еще? Зная своего брата, я думаю, что он женится на тебе, – улыбнулся светловолосый незнакомец с книгой опешившей Нике. – Я – Андрей, но все они зовут меня Мартом. Старший брат твоего друга. Приятно познакомиться, Ника.
– Друга? У меня нет друга, – отвечала Ника. Сердце, которое взяло пару минут, чтобы передохнуть от нервного потрясения, вновь разрыдалось, одновременно хохоча. Ее парень, с которым они встречались полгода, успешно уехал в другой город, где и нашел себе новую девушку, послав Карловой эсэмэс-извинение, а Ника, позлившись и порыдав, уже больше года присматривалась к молодым людям в надежде найти вторую половинку, но, увы, не находила. Единственной ее надеждой был Дэнни, однако и с ним не получилось, хотя тянуло в тот вечер ее к нему просто со страшной силой. Наверное, во всем были виноваты весна и гормоны.
– Я же сказал, не перечь, – велел ее провожатый, легонько встряхнув за плечи. Ника испуганно сжалась.
– Эй-эй, – сузил глаза Андрей, – не трогай мою Нику. Давай, сделай пару шагов назад и замри. Молодец, брат. Теперь смотри на нее.
– А? – не понял тот, явно удивившись. – Зачем, Март?
– Смотри, Радик. Смотри на нее и запоминай. – Андрей подошел к девушке, осторожно взял за плечи и развернул ее лицом к удивившемуся охраннику, и, проводя рукой вдоль лица замершей Ники, но не касаясь его, произнес мягко-мягко: – Запоминай. Это – подружка малого. Любимая девочка моего младшего братишки. С ней ты обращаешься нежно и чутко, как с королевой Англии. А если я узнаю, – голос его стал совсем добреньким, – что эту милую девочку обидели нехорошие и злые вы, я проведу с вами длинную воспитательную беседу в подвале этого чертова особнячка. Ясно, брат?