Алла сжала губы и отрицательно покачала головой. Сдаваться она не собиралась. Недаром ей приснился такой провокационный сон, ох, недаром! Судьба сама подсказывает – нужно действовать, чтобы что-то получить. Всегда и всюду, даже в лифте. Вот если завтра они застрянут, то Алла ему устроит такой компромат! Что там туфля, она скинет с себя всю одежду! И пусть потом оправдывается, что он ни при чем. Она задумалась над завтрашним гардеробом, скидывать нужно не просто вещи, а сущий гламур! Она залезет в заначку, которую собирала для отпуска, и потратит ее на эксклюзив. И купит себе новые туфли. Алла вздохнула, к морю они собирались ехать втроем. Если она потратит деньги на тряпки, то лишит своих детей летнего отдыха. Она вздохнула и села к Татьяне в машину, им действительно было по пути.
Затарившись в супермаркете по полной программе, Алла потащила продукты к дому. Возле подъезда, как обычно, сидели словоохотливые старушки и переживали за своих соседей. Доставалось каждому, кто проходил мимо них, оттого жители дома ныряли в свои подъезды, как перепуганные лягушки в тину пруда. Алла прибавила было шаг, но с тремя пакетами и дамской сумкой за спиной бежать было практически невозможно. Ничего не оставалось, как пройти мимо престарелых дам с гордо поднятой головой. Пусть позубоскалят, она им отвечать не станет.
– Аллочка, – проскрипели хором те, едва завидев ее на углу дома, – а твои уже сидят в квартире, тебя дожидаются. Или не ждут совсем, к чему ты им нужна? Разве что пожрать сварганишь? Им по молодому делу одним небось посидеть хочется, срамотой всякой заняться. Аллочка, чего молчишь? Картошечку по какой цене покупала? Она у тебя китайская, как и сумка? Ты что, патриотка далекой республики? Или у тебя брак с ихним басурманом намечается? Тамара Геннадьевна видела, как тебя иностранец подвозил…
– Он, между прочим, швед, а не китаец, – не выдержала Алла, поравнявшись со старушенциями. – А картошечка, бабушки, молодая, кубинская. Сейчас нажарю с луком, пальчики оближешь. «Чтоб они слюной захлебнулись», – подумала Алла и, пожелав им доброго вечера, потопала к лифту.
Жарить ей ничего не пришлось, на кухне царствовал Антон, и оттуда по всей квартире разносились умопомрачительные запахи. Алла сглотнула слюну и скинула плащ и туфли.
– Ой! Аллочка пришла! – Из ванной комнаты выскочила дочь, чмокнула ее в щеку и побежала в свою комнату. – Выглядишь потрясно, тебе идет! Внизу объявление повесили: в семь часов отключат горячую воду. Так что поспеши.
Мельком взглянув на часы, Алла побежала в ванную, у нее оставалось целых полчаса. Но нужно было спешить. Быстро раздевшись, она забралась под душ и блаженно закрыла глаза.
– Пусенька! Лапусенька! Твой ежик принес тебе наливное яблочко на золотом блюдечке.
Алла улыбнулась. Так вот, как они общаются друг с другом, когда остаются одни. А при ней все слишком официально. Наверняка, Антон приготовил что-то вкусное и тащит свое яблочко своей Лапусе.
– Лапуся! Я обижусь, если ты не съешь, – игриво продолжал зять, открывая дверь в ванную комнату, которую Алла, спеша в душ, забыла закрыть на защелку. – Съешь кусочек, поцелую разочек, – пел Антон.
Алла открыла глаза и с ужасом увидела, как открывается дверь. Крик застыл у нее в горле, руки задеревенели. Она еще ни разу не оказывалась в таком дурацком положении. Конечно, не считая того, что в первое время забывала, что у них проживает Антон, и закрывала утром его на два замка. А ночью пару раз спросонья забегала к дочери, когда та, как ей казалось, стонала от боли. Был еще один вопиющий случай беспамятства, когда теща забыла зятя на балконе. Тамара Геннадьевна вызвала милицию, подумав, что к Хрусталевым забрался вор, те долго разбирались, что к чему, в результате чего весь дом оказался в курсе гражданских отношений ее молодых.
– Лапуся! – произнес Антон и опешил.
– Тебе тоже доброго вечера, – улыбнулась Алла, прячась за прозрачную занавеску. – Курсовую сдал?
– Добрый вечер, – ответил воспитанный Антон, прижимая к груди поднос с яствами. – Сдал, спасибо, что вспомнили. Профессор такой въедливый мужик оказался.
– Сложная курсовая? – Алла, делая вид, что ничего не случилось, продолжала намыливать себя мочалкой. Она пыталась закруглить разговор на более интеллигентной ноте. Не кричать же ему, что он идиот. Зачем притащился, мог бы и постучать.
– Сложная, – кивнул покрасневший Антон и принялся переминаться с ноги на ногу. – Инвестиционная политика в системе рыночных отношений.
– Надо же, – покачала головой Алла, – какая интересная тема. И сколько получил? – Кто ее тянул за язык? И чего он стоит, как истукан? Ах, да. Она же его спросила. Но мог бы догадаться, что она поддерживает с ним разговор только из приличия.
– Пятерку, – с удовольствием сообщил тот. – Можно, я пойду?
– Да, конечно! – обрадовалась Алла. – Иди. Заходи еще, если что. – Что она говорит?! Алла закрыла рот рукой. Более глупого положения в ее жизни еще не было, не считая туфли в кармане Емельянова.
– Тошка! Тошка! – раздался крик дочери. – А ты что тут делаешь? – поинтересовалась она после того, как тот пискнул в ответ. – Мамуль, тебе спинку потереть?
– Спасибо, спасибо, дорогие мои, – Алла нервно намылила себе лицо. – Сама как-нибудь. Мы тут, – она задумалась, как бы оправдаться, – говорили. Про отношения. Антон молодец! Ты, я надеюсь, тоже курсовую сдала на пять баллов?
– Аллочка, может, поговорим позже? – усмехнулась дочь и вытащила своего Тошку из ванной.
Алла обессиленно опустилась в ванну и полила себя водой из душа. Она никогда не научится жить под одной крышей с зятем. Для нее это было существо неизвестного рода: с одной стороны, вроде бы мужчина, а с другой стороны, второй ребенок. По крайней мере, она старалась вести себя с ним, как с ребенком. Получалось отвратительно.
Следующий день не принес ничего хорошего. Конечно, прическа была уже не та, она основательно пострадала под душем, а уложить утром волосы Алла не успела – готовила детям завтрак. Емельянов смотрел на нее, как на ископаемое чудище, каждый раз пуча свои проницательные глаза. Эмма не приезжала, что было довольно странно, неужели голубки поссорились? Из-за нее не могли. Скорее всего, Эмма, так же как и Алла, уличила Емельянова в двойном флирте, и причиной ссоры стала Машка Галкина. Та весь день ходила с гордо поднятой головой и нагло усмехалась при встрече с Аллой, которой ничего не оставалось делать, как снисходительно качать головой, раскачивать туфлю она боялась. Но как только эти двое оказывались вместе в обозримом пространстве, Алла замирала и превращалась в истукана, ловя каждое движение шефа и молодой соперницы. Но ловить было нечего. Машка хоть и лыбилась Емельянову во весь свой запломбированный рот с отбеленными кривыми зубами, тот проходил мимо нее с каменным выражением лица. Ни единым знаком, ни единым жестом он не давал понять, что вчера между ними что-то произошло. Машка долго терпела подобное издевательство, после чего решила действовать наскоком – заскочила после обеда в его кабинет. Сколько Алла ни прислушивалась, из-за толстенной двери не проникало ни одного вразумительного звука. Зато Машка вышла оттуда чрезвычайно довольной, усмехнулась Алле и прошла мимо нее походкой победительницы. В этот момент Алла жутко захотела, чтобы в «Меченосец» прибыла генеральная директорша и облобызала Емельянова своей вязкой, неустойчивой ярко-красной помадой.