– Что это было?! – очнулась Алла, и провела рукой по тому месту, которому достался поцелуй.
– Это? Так, – стал оправдываться шеф, – на прощание. До свидания, Алла Викторовна.
– До свидания, Максим Леонидович. – Алла открыла дверцу и отметила про себя, что стекла в автомобиле Емельянова тонированные. В следующий раз она позволит ему себя поцеловать в губы. Или поцелует его сама. В том, что у них будет следующий раз, она не сомневалась.
– Татьяна! – кричала она в трубку. – Он меня поцеловал! Представляешь?!
– Не представляю, – ответила та, – как можно целоваться с собственным начальником. По крайней мере, сама никогда не пробовала. Надеюсь, он это сделал искренне, от души.
– Искренне, на прощание, – согласилась Алла, скидывая плащ и заглядывая в комнату дочери. – Слушай, пока моих нет, я тебе все расскажу. Ты сейчас за рулем? Тогда слушай, но не отвлекайся. Мы ехали, ехали и наконец приехали.
– Очень интересно, – съязвила подруга. – А ближе к делу?
– Приехали и остановились, – Алла легла на диван в своей комнате и продолжила: – Остановились на углу, чтобы вредные старушенции не видели. Он у меня спросил про ревнивого мужа, я его – про жену. И знаешь, что он мне ответил?! – она попыталась заинтриговать Татьяну.
Та вместо нескрываемого любопытства, которое должна была выказать любая нормальная женщина на ее месте, только буркнула равнодушно:
– Ну?
– Он мне сказал, что не женат! Представляешь?! Он не женат!
– Аллочка, возможно, для тебя это станет открытием, но все сотрудницы нашего «Меченосца» давно знали, что их начальник – холостяк. – Татьяна усмехнулась, у подруги от переизбытка чувств совсем поехала крыша.
– Я знаю, что все знали. Я тоже знала. Но он сам мне об этом сказал. А мог бы, между прочим, скрыть, промолчать, навести тень на плетень. Мужчины – они такие. А если признался, то, значит, доверяет. Вот тебе же он сам не говорил, что он не женат? Не говорил. И не потому, что не было повода.
– Понятно, – согласилась Татьяна, подруливая к супермаркету. – Давай про поцелуй рассказывай. Он тоже произошел в доверительной обстановке?
– Нет, это было как бы между прочим, перед тем, как мы сказали друг другу «до свидания».
– Ну, – протянула Татьяна, – это неинтересно. Как бы между прочим.
– Пойми, дорогая, – не сдавалась Алла, – он сделал это на уровне подсознания. Его поцелуй – рефлекторный порыв. Как у собачек Павлова: когда они видят еду, у них вырабатывается слюна.
– Что ты хочешь этим сказать? – Татьяна остановила автомобиль. – Что ты для него – собачка Павлова? Или то, что, когда он глядит на тебя, у него вырабатывается слюна?
– Ой, я даже и не знаю. Но чувствую, что ему очень хотелось меня поцеловать.
– Ты поосторожнее со своими чувствами, не девочка. Кстати, о безмозглой молодежи. Галкина ушла злая, как оса. Я думаю, она еще попытается тебя ужалить. Так что лучше первое время делать вид, что между тобой и Емельяновым ничего не было.
– Так ничего и не было, – с горечью призналась подруга. – Но так хочется, чтобы все было!
– Займись чем-то дельным, помой пол, что ли. Только ни в коем случае не читай любовных романов на ночь. Контролируй эмоции и особо не мечтай. Мужики, вспомни, народец непостоянный.
Алла не стала мыть пол, она пошла на кухню. Антона, по всей видимости, сегодня с утра не было дома – кастрюли стояли нетронутые. Дочка говорила ей о том, что они вечером отправляются в гости к таким же гражданским супругам для обмена опытом. Те, правда, только начинали свою незарегистрированную жизнь. Когда вернутся молодые, Алла не знала, но есть хотелось именно сейчас. У нее всегда от волнения просыпался аппетит. Эти два рефлекса были взаимосвязаны: волнение и аппетит. К ним приплетался еще и лишний вес, но Алла всегда набивала тревожный организм легкоусвояемыми низкокалорийными продуктами. Организму было все равно, чем его потчуют, лишь бы не пустовал желудок. Большой выбор таких продуктов был в магазине на соседней улице, куда Алла и отправилась. Проходя мимо старушек, она еще раз им улыбнулась, те молча кивнули головами и зашептались между собой. «Ничего, – подумала Алла, – я стану вести себя, как партизанка в тылу врага. Никто ничего не узнает! Пусть Галкина подавится собственным жалом». Довольная, она принялась напевать первое, что пришло ей на ум: «Я на тебе никогда не женюсь…» – возникшие ниоткуда слова заставили ее задуматься. Подсознание всегда подкидывает что-то такое, на что не обращает внимания сознание…
В магазине, остановившись возле низкокалорийных тортиков со взбитыми сливками, Алла уговаривала свой организм обойтись макаронами из твердых сортов пшеницы. Но на этот раз он сопротивлялся, как только мог, и требовал взбитых сливок. Глаза зацепились за пирожные, руки тянулись к торту. Денег хватало только или на торт, или на макароны с одним пирожным, но к ним еще можно было купить котлет, – неизвестно, накормят ли детей в гостях, вполне возможно, они вернутся оттуда голодными. Алла боролась сама с собой, требуя от желудка прислушаться к голосу разума. Но ее слух уловил совсем другие нотки.
– Максик, – говорил голос, – нужно выбрать для гостей торт. Как ты думаешь, какой лучше взять?
Алла затылком почувствовала опасность и боком попятилась за стойки с консервами, подальше от злополучной выпечки, которой ей теперь уже совершенно не хотелось. Оттуда, притаившись за банками с килькой, она принялась рассматривать обладательницу хорошо знакомого ей голоса. Сомнений не оставалось, торт для гостей выбирала Эмма. И она была не одна, за ней, как хвостик, таскался Емельянов! Парочка представляла собой довольно дружную, сплоченную жизнью и совместно прожитыми годами семейку, где знали все о вкусах друг друга и старались доставить друг другу удовольствие.
– Я же знаю, – говорил Емельянов, – что ты любишь «Пьяную вишню». Берем ее.
– А тебе всегда нравился банановый, – улыбалась Эмма, ласково глядя на Емельянова.
«Лучше бы подумали о гостях, – с тоской вздохнула Алла, – наберут чего ни попадя. Ах, банановый, ох, пьяная вишня. Дрянь дрянью». Те, как по команде, схватили оба торта и потопали дальше.
Аллочка была несправедлива. Эмма в принципе не могла топать на высоченных шпильках. Ее стройная, приковывающая мужские взгляды фигура, скорее, плыла среди полок с низкокалорийными продуктами. Мужчины заинтересованно оборачивались ей вслед, округляли глаза, даже старались своими нелепыми выходками удержать ее внимание. Один недалекий самец рассыпал перед ней пакет с мукой. Он добился того, чего хотел. Она на мгновение остановилась, окатила его равнодушным взглядом, перешагнула через горку муки и прошествовала дальше. Мужик довольно посмотрел ей вслед и цокнул языком. Эмма вела себя в магазине, как кинозвезда мировой величины. Она и по жизни чувствовала себя кинозвездой, появляясь в их офисе во всей своей царственной красе. «Мне бы такие деньги, – подумала Алла, – я бы тоже наделала себе подтяжек, липосакций и удлинила ноги». Удовлетворенно отмечая, что с грудью ей повезло, с ней ничего не нужно делать, она и так предмет зависти той же Галкиной, Алла прошествовала походкой Эммы мимо мужика с просыпанной мукой. Тот, оторвавшись от созерцания Эммы, обратил внимание на Аллу и также цокнул ей вслед языком. Это была практически победа. Алла доказала себе, что ничуть не хуже Эммы Королевой. Конечно, у той должность выше, средств больше, шансов на окручивание Емельянова целый вагон и маленькая вагонетка. Чем она и пользуется без зазрения совести. Он-то, наверняка, думает, как бы поскорее от нее избавиться. Уж она-то точно не родит ему детей. Как бы она ни пряталась за своим роскошным видом, года не скроешь. Скорее всего, Емельянов таскается с ней только из-за того, что Эмма его начальница. У Аллы это не тот случай, она бегает за Емельяновым не потому, что он ее начальник. Она в него влюблена с самого первого взгляда, когда он только переступил порог кабинета. Как он на нее отреагировал? Молча. Он молчун. Сейчас вот ходит с Эммой и только отвечает на ее вопросы. Точно, он собирается от нее избавиться. Не мог он поцеловать Аллу просто так! А если это у него действительно заложено в подсознании – целовать всех подряд, кого он подвозит? Аллу пробила нервная дрожь. Она умрет, если это окажется правдой.