Значит, она не умерла. Она жива.
Осознание этого придало Звонаревой дополнительные силы. Ноги тоже оказались не связаны. И как ни странно, были целы. Ими можно было беспрепятственно шевелить в разные стороны и поднимать вверх. Получается, что она лежит в помещении больше гроба. Это хорошо, но лучше бы она умерла!
И тут Алла явственно вспомнила, что произошло.
Владимир пришел к ней в комнату перед сном, нет, не его пленительный образ, а сам Воеводин. Впрочем, «пришел» – сказано слишком громко, он просто заскочил на пару секунд, чтобы сказать Алле несколько слов. Эти слова вскружили голову. Нет, Воеводин не признался ей в большой и чистой любви. Но сказал, что будет ждать ее в три часа ночи у бассейна. Он собирался поговорить с ней о грабителях. Но Алла сразу догадалась, что это лишь предлог! Она решила – ее ждет настоящее свидание.
Машка принесла чай с таким хитрым видом, что Алле потребовалась огромная сила воли, чтобы себя не выдать. Сурковой не терпелось узнать, пойдет ли этой ночью Алла ловить грабителей. Алла ответила, что никуда идти не собирается, и пусть те вынесут все профессорское добро вместе с домочадцами! Вот так вот соврала и не покраснела.
Алла едва дождалась трех часов ночи, в ее голове крутились мысли о Воеводине. Сбежав вниз по лестнице и открыв входную дверь, она поняла, что должна прилично одеться на свидание, и собралась вернуться обратно. Но не тут– то было.
Ее схватили огромные сильные руки и приложили к носу отвратительно пахнущую салфетку.
Алла обмякла и потеряла сознание.
Теперь она очнулась.
Сколько прошло времени? Владимир все сидит у бассейна и с беспокойством смотрит на часы?
Глупости, вздохнула Звонарева. Нужно же когда-то поумнеть и снять с наивной физиономии большие розовые очки. Все подстроил Воеводин. Но зачем? Почему?
Логичнее было представить, что все подстроила Ображенская, приревновав брата. Но разве братьев ревнуют?! А если Воеводин ни в чем не виноват? Он ее позвал, грабители подкараулили…
Звонарева понимает грабителей. Сколько можно путаться у них под ногами!
Но где же они? Пусть приходят и мучают. Уж лучше умереть, чем жить в неведении.
Алла всхлипнула и попыталась подняться. Это ей удалось с трудом, кружилась голова, слипались глаза. Стало понятно, что грабители каким-то образом накачали ее снотворным. Она прошла вперед пару шагов, наткнулась на картонную коробку, зацепилась и упала. Упала на такие же картонные коробки. Они смягчили падение. На новом месте ей стала смутно видна дверь. Она в помещении! Ее заточили на неопределенный срок. И никто не знает, где она.
Алла лежала, смотрела на щель под дверью и ждала, когда там появятся белые туфли сыщика Туровского. Он должен ее найти!
Через какое-то время в замочной скважине раздался скрежет ключа. Почти одновременно помещение залил электрический свет. Как она не догадалась пошарить по стенам! Алла прищурилась, глаза отказывались разглядывать две страшные фигуры, показавшиеся в дверном проеме. Она ждала грабителей, вот они и пришли.
– Приколись, – пробасил один из них, – еще спит. Во, крепкое снотворное!
– Гы-гы, – заржал второй, – весь день проспала, как по заказу.
Алла разлепила веки и презрительно уставилась на мучителей. Пусть не думают, что она станет необременительной жертвой! Пусть ни на что хорошее с ее стороны не надеются! Ее прадед был партизаном и погиб в тылу врага! Звонаревы не сдаются!
– Очнулась, крошка? – пробасил парень серой, невзрачной наружности похудевшего, осунувшегося слона. Длинный нос, как хобот, уткнулся в ее лицо.
Алла отвернулась.
– Гы-гы. Брезгует, – сказал второй, худой и длинный, как крокодил Гена. – Поднимаем ее, Слон?
Алла удивленно повернула в их сторону голову.
– Слон? – перепросила она. Надо же, как она только догадалась. – А второй, случайно, не Гена?
– Случайно нет, гы-гы, – заржал он. – Не Гена, а Спиридон Тимофеевич! Устраивает? Гы-гы…
– Ах, – отмахнулась Алла, – какая разница!
– Действительно, – сказал Слон, подхватывая ее как пушинку и водружая на стул. – Сейчас поговорим, придем к консенсусу и разойдемся как в море корабли. Если не придем, придется… – И он красноречивым жестом резанул себя по горлу.
Алла огляделась. Она находилась в каком-то подсобном помещении. Помимо картонных коробок с туалетной бумагой, на которые она наткнулась, пытаясь сделать пару шагов, в комнатухе размером три на три метра стоял стол и два стула, у стены возвышался шкаф. Окон не было.
– Книжки читаешь? – поинтересовался Слон, усаживаясь на второй стул.
Спиридон прислонился к шкафу и сложил руки на груди.
– Зачем вам это? – удивилась Алла.
– Гы-гы, – донеслось от шкафа.
– Во! – Слон поднял кривой указательный к потолку. – Спиря книжек не читает, буквочки все забыл. А тебе забывать нельзя, будешь сейчас письмо писать…
– Гы-гы, турецкому султану! Этому профессору Выраженскому.
– Ображенскому, – недовольно поправила Алла. – Зачем писать? Дайте телефон, я позвоню.
– Фигушки, – скривился в недоброй улыбке Слон. – Дай тебе телефон, его тут же запеленгуют, менты прибегут с ОМОНом. Ищут небось Ирину Аркадьевну.
– Ирину Аркадьевну ищет ОМОН?! – изумилась Алла. Она ничего не понимала!
– Пиши. – Слон пододвинул чистый листок бумаги. – «Любимый супруг! Пусик! – Или как ты его там называешь? – Если хочешь меня увидеть снова, то положи лимон под булыжник…»
– Это что, – возмутилась Звонарева, – розыгрыш?!
– Некогда нам с тобой в бирюльки играть после стольких предупреждений! – нахмурился Слон.
– Гы-гы, пиши, Ирка, хуже будет! Не будет письма, мы в конверт твоему муженьку эту пленку сунем! Гы-гы…
– Пленку? – Алла поняла, что должна выиграть время.
Зачем – не знала, просто почувствовала, что должна. К тому же жутко захотелось узнать, что на пленке. Так захотелось, что Звонарева поняла ту блондинку, которая умерла от любопытства. Но сейчас умирать она не собиралась. Парни показались ей недалекими личностями, схожими по интеллекту с Машкой. Благодаря опыту общения с Сурковой Алла сможет что-то предпринять. Что же?
– Дайте взглянуть на пленку! – потребовала она.
– Чё? Дать? – растерялся Спиря.
– Дай, – кивнул Слон, – должна же она убедиться, что пленка настоящая.
Алла взяла пленку в руки и направила на свет.
Удивлению ее не было предела, но она постаралась сдержать громкий возглас, только тихонько пискнула.
– Узнала, гы-гы, себя!
На каждом кадре фотографической пленки была запечатлена молодая, двадцатилетняя Ирина Аркадьевна Ображенская. Вот она сидит на стуле в позе наездницы, вот она лежит на столе с раздвинутыми ногами, вот она облизывает банан… Дурацкие бананы, они и здесь!