Дверь открылась, и в проеме показались люди. Виктория обрадовалась и кинулась навстречу, ей показалось, что впереди шел Назаров. Увидев Виноградова, она опешила и отступила назад. Марина, почти не двигаясь, подняла голову и пригляделась. Она сразу поняла, что ничего хорошего ждать не придется. Позади Виноградова топала Алена, за ней следом шел лысоватый старик с противным выражением на скуластой физиономии. Троица подошла ближе к девушкам и остановилась в двух шагах от них.
– Чай, не рады?! – хлопнул себя по коленкам старик. – Не узнаете мужа и любовника? Такой гарный мужик, а ему не рады. Вот видишь, Афонька, а ты еще на ней хотел жениться!
– Гена, дорогой, – произнесла Марина, не сводя с него пристального взгляда, – мы же любим друг друга! Все мое – твое и все наше – твое. Разве ты забыл?
– Ничего я не забыл, – взвизгнул Виноградов, – первый раз ее вижу! – заявил он и указал на Марину. Та от возмущения захлебнулась своими же словами, вместо которых в воздухе пронесся свист.
– Первый раз? – сощурила глаза Алена. – Тогда тебе должно быть все равно, что с ней будет.
– Все равно, – поддакнул ей Афиноген.
– На, возьми, – протянула та ему какой-то предмет, – докажи, что все равно. – Она поглядела на Марину: – Что, стерва, думала, раз огламурила мужика, так он сразу твой?!
– Фи, село! – скривилась Марина. – Пронзила стрелами гламура! Стрелами амура то есть. Выражаться стильно не умеешь.
– Я сейчас как выражусь, – разозлилась Алена и нетерпеливо стукнула длинной ногой о бетонный пол. – Бери, тебе сказала!
Виноградов побледнел и дрожащей рукой взял то, что она ему протягивала. В тусклом свете гаража блеснуло лезвие ножа.
– Чик ножичком, – радовался Тарас Богданович, – и все! Нет свидетелей, нет проблем. Лучший свидетель – мертвый свидетель.
– Мы ничего не видели и не слышали! – закричала Вика, – только сидели здесь и молчали.
– А почему вы здесь оказались? – поинтересовался Ювелир.
– Хотели увидеть Виноградова, – развела руками Вика.
– Вот и глядите на него в последний раз! – Алена толкнула Афиногена к девушкам.
– Фенечка, – пролепетала Виктория, – ты не сможешь…
– Опять Фенечка! Сколько раз я просил тебя так меня не называть! Фенечка?! Я смогу! Убью!
– Геннадий, – прокричала Марина, прячась за покрышки, – ты такой сильный мужчина, что не сможешь убить слабую женщину!
– Не смогу, – согласился с ней Виноградов, вспомнив, что она его когда-то любила.
– Решай скорее, Афонька, – поторопил его Тарас Богданович, – к кому ты присоединишься. Или к нам, живым и невредимым, или к этим двум потенциальным трупам.
– Как вы можете так рассуждать, – укорила его Марина, – а еще пенсионер!
– И зачем мы только связались с Виноградовым и драгоценностями! – запричитала Виктория, семеня к автомобильным покрышкам, поближе к подруге.
– А! – Приходько вскинул вверх указательный палец. – А говорили, что ничего не знаете! Кончай с ними, Афонька, или я сейчас закончу с тобой!
– В каком смысле?! – возмутился Виноградов. – Я натурал. Алена, образумь отца или тебе не за кого будет выходить замуж. Нашли мальчика, чик – и все. Я не хочу в тюрьму, я хочу жениться!
– Дурак, – всплеснул руками ювелир, – может быть, ты в четвертый раз поймешь, что это одно и то же!
– Попрошу без оскорблений! – заявил Виноградов и бросил девушкам моток веревки. – Завяжите сами себя! А я пока подумаю. С одной стороны, можно сделать чик, свидетелей нет.
– Ты ошибаешься, мерзавец! – раздался властный голос Назарова, державшего впереди себя пистолет.
По всем правилам жанра испуганная Виктория в порыве радости должна была бухнуться в обморок. Но она этого не сделала, она получила такой мощный прилив сил, исходящий от родного и любимого голоса, что выскочила из-за покрышек и выбила у Виноградова из руки нож.
– Молодец, Виктория! – похвалил ее Назаров, сметая со своего пути Тараса Богдановича и освобождая вход, где уже толпились Гаврик с Максимом. – Алена?! – Он на миг остановился, Тарас Богданович тут же улучил момент и врезал Назарову под дых. Тот схватился за грудь, не сводя глаз с Алены.
«Если так, – подумала Виктория, – то так Назарову и надо! Мог бы меня спасать, а не на Алену глядеть!»
– Ты, – выдохнул Назаров, – как ты могла?!
– Некоторые, между прочим, здесь практически умирали! – ревниво заметила Виктория.
– Будем разбираться или морды бить? – деловито поинтересовалась Марина, высовываясь из-за автомобильных шин.
– Бить буду! – Алена схватила двумя руками тяжелую покрышку и занесла ее над головой Марины. – Только подойди! – Марина ужаснулась. Вся укладка пойдет насмарку!
– Вот идиотка! – сказала она вслух и осеклась. – Ой, идиот. Мужик! – закричала она неожиданно. – Здесь мужик!
– Марина, здесь много мужчин, успокойся, – произнесла Виктория, улыбаясь Назарову, который успел нейтрализовать Тараса Богдановича. На Виноградове висел Гаврик и бил его головой в живот.
– Она – мужик! – заорала Марина так, как будто Афиноген ее уже прирезал.
– Что?! – Виктория обернулась и уставилась на Алену.
Алена стояла, держа руками поднятую над головой покрышку, и ничего не могла поделать. Предательски соскочившая юбка обнажила нижнюю часть ее тела. Она, эта нижняя часть, выпирала мужским достоинством.
– Папаня, – плаксивым голосом обратилась Алена к отцу, – он теперь на мне не женится!
Тарас Богданович, стоящий на карачках у двери, только отмахнулся от нее.
– Всегда хотел девку, – разоткровенничался он, – но этот – дура! Эх, Алешка!
– Что?! – очнулся от ударов Виноградов, сбросил с себя Гаврика и подбежал к Алене. Та все стояла с поднятыми руками и тихонько завывала. – Это что такое? – Виноградов уставился в неприличное место.
– Это твой жен, Афиноген, твой четвертый жен, – сказала Виктория мстительно.
– Боже мой, какой пассаж! – всплеснула руками Марина. – Хорошо, что здесь нет детей.
– Что у нас с ней было?! – Назаров схватил Виноградова за грудки и стал трясти как грушу.
– А я откуда знаю, – ответил тот, – главное, что у меня с ним ничего не было!
– Виктория! – закричал Назаров, – я люблю только тебя! И всегда любил, честное слово!
– Еще бы, – презрительно фыркнула Марина, – в сложившихся-то обстоятельствах.
– Я ему верю, – заявила Виктория и побежала к Назарову.
Хотя неожиданное перевоплощение Алены слегка деморализовало силы правозащитников, но они быстро оправились. Преступников связали и оставили в гараже. Сами расположились в комнате, куда прибежала радостная тем, что все завершилось без жертв, Ольга. Ей в мельчайших подробностях рассказали все, что видели и слышали сами. Больше всех говорила Марина – ей не терпелось поделиться своими переживаниями по поводу плена. Она даже решила написать книгу и опубликовать ее под названием, которое придумала, сидя в застенках. Собственно, название таким и было – «Сидя в застенках». Оно еще требовало доработки и осмысления, но Марину ничто не могло остановить, даже приезд мужа. Он позвонил ей из Парижа и сообщил, что возвращается, но ненадолго. Европа признала в нем талантливого художника, и он собирается серьезно поговорить с Мариной о переезде туда на постоянное место жительства. Виктория смахнула навернувшуюся слезу и пожелала подруге счастливого пути. У нее намечался свой путь.