– К радости общения, – не выдержала Татьяна, которая прекрасно, как и все остальные, слышала, о чем говорят подруги. – Лично я бы на твоем месте, Эллис, не стала бы мозолить Федору глаза. Если он относится к тебе серьезно, то сам должен сделать шаг навстречу.
– Вот-вот, – беззлобно подколола девушек Алевтина, – так мы и остаемся старыми девами.
В дверь постучали. Все удивленно подняли головы. Раньше к ним никто не стучал. Не считая случая с Кутейкиным, когда тот накануне Нового года оделся Дедом Морозом. Он постучал для конспирации и приличия – хотя что может быть приличного в белой бороде и красных трусах? Сейчас же готовая к подобному Алевтина несмело протянула: «Вой-ди-те», – и дверь распахнулась. На пороге возник загорелый южанин в фирменном костюме именитой кондитерской фабрики и заорал, виляя хвостатой попой:
– Я шоколадный заяц, я ласковый мерзавец… – В руках он держал огромную коробку конфет, которую протягивал Василисе.
– Зайчатину заказывали наверху, – Татьяна подняла указательный палец к потолку. – Там у нас будущие молодожены. Чего только не заказывают, чего только не вытворяют.
Шоколадный самец достал из кармана бумажку и прочитал по слогам:
– Эл-л-л-ли-с-с Се-ме-но-ва где?
Алевтине так хотелось ответить, что в Караганде, но она сдержалась. Встала, подошла к зайцу, взяла у него бумажку.
– Девочки, у него действительно оплаченный заказ для Семеновой. Давай, – она взяла коробку с конфетами. – Дорогие?
– А то! – Заяц скосил глаза к потолку, указывая на заоблачную цену сладкого подарка.
– То-то, – сказала Алевтина, кладя коробку перед Василисой, – а то нас дешевизной не купишь! – И вытолкала зайца, сунув ему в кулак десятку. – И что ты на это скажешь? Беги, ставь чайник!
– Честное слово, девочки, – говорила Татьяна, уплетая шоколадные конфеты, – в Кутейкине что-то есть. Эллис, ты к нему приглядись получше. У него челюсть мощная. Выдающаяся вперед челюсть определяет неординарное будущее личности.
– Кутейкин?! – Василиса не дожевала конфету и отложила ее в сторону. – Да, ведь это Кутейкин оказался таким щедрым…
На этот раз они стучать не стали. Трое одетых в испанские костюмы парней нахально вломились в бухгалтерию, выпячивая вперед инструменты.
– Где Семенова?! – крикнул один из них.
Удивленные сотрудницы с перепачканными шоколадом ртами одновременно указали на Василису.
– Серенада под названием «Ты одна у меня!», исполняется ансамблем «На троих», – провозгласил парень и схватился за гитару.
Василиса взяла со стола недоеденную конфету и принялась ее нервно жевать. Концерт продолжался минут пять, после чего «испанцы» на чистом русском языке заявили, что все оплачено, и ушли. В дверь постучали. Василиса быстро схватила из коробки очередную конфету и засунула в рот.
– Вой-ди-те, – проикала Алевтина, прикрываясь стандартным листом А-4.
Он вошел. Если бы с небес спустился сам Аполлон, то изумления было бы меньше. Такого красивого мужчину собравшиеся в бухгалтерии женщины видели впервые. Эллочка извинилась, подошла к нему и пощупала бицепсы.
– Девочки, он настоящий, – пискнула она и побежала за свой стол.
Полураздетый атлет несколько раз прошелся по кабинету, играя мускулами, остановился рядом с Василисой и спросил ее фамилию. После этого он разрешил ей его потрогать. Она провела пальчиком по голому животу и вздрогнула. Ей показалось, что она потрогала раздутый резиновый мячик. Атлет еще пару раз прошелся по кабинету и вышел за дверь.
– Девочки, что это было? – прошептала Стелла. – Может, его догнать и доплатить? Мне кажется, Кутейкин на нем явно сэкономил.
Кутейкин не дал ей этого сделать. В дверях появилась его довольная физиономия:
– Ну, как, – поинтересовался он, глядя на Василису, – понравилось? Следующим будет факир. Он разрежет кого-нибудь из вас пополам. Подождите немного, у него вышла заминка с оборудованием.
– Пилу дома забыл? – съязвила вслед удаляющейся физиономии Алевтина. – Девочки, я не хочу, чтобы меня разрезали.
– И мы не хотим, – возмутились остальные, – пусть лучше вернет Аполлона!
Избавиться от навязчивых гостей решили старым проверенным способом: приоткрыли дверь и водрузили на нее пластмассовое ведро из-под мусора, доверху наполнив его водой. Когда рядом с кабинетом раздались шаги, девушки притихли и приготовились смеяться. Дверь распахнулась и… на пороге появился Федор с мечтательным выражением лица. Холодный душ, окативший с головы до ног, привел его в чувство.
Начальник фыркнул, отряхнулся от воды, как настоящий дворовый пес после проливного дождя, и, ничего не говоря, ушел назад. Вместо слов за него красноречиво говорило удивленное лицо.
Да, такой встречи после вчерашнего романтического вечера Федор явно не ожидал. Можно было догадаться, на что способна эта коварная девица. Но когда он ее целовал, она казалась такой беззащитной и слабой. Навстречу Федору бросился Кутейкин:
– Подожди! – схватил он за руки своего начальника. – Сейчас мы с факиром зарежем парочку дам в бухгалтерии, тебе нужно это увидеть.
Подобная расправа показалась Федору чересчур жестокой. Проливать кровь из-за того, что они вылили на него ведро воды, он не собирался.
– Не стоит, – ответил Федор, вытирая с лица не успевшие стечь капли, – пусть живут.
– Где ты так нахлебался? – Кутейкин только сейчас заметил, что Федор весь мокрый.
– Глупая шутка, – отмахнулся тот и поспешил наверх.
– И я подозреваю чья, – Кутейкин радостно потер руки и толкнул дверь в бухгалтерию. Немного выждал, чтобы на него ничего не свалилось, и вошел в комнату. – Девчонки! Как пошутили! Бедный Федор, он мокрый от слез. Ну, ничего, ничего. Он сказал, что зла на вас не держит. Оказывается, у нашего начальника есть чувство юмора!
– Зато у тебя его нет, – сказала Татьяна. – Не нужен нам никакой факир. Сам должен понимать, что раздваиваться без настроения никто из нас не будет.
– Ладно, – сразу согласился Кутейкин, – я сам готов лечь под нож…
– Боб! – осадила его Алевтина. – Уходи и не мешай работать.
– Глядя на Федора, которого я встретил только что перед вашей дверью, я думаю, вам придется пополнить ряды безработных.
– Ты же только что сообщил нам от его имени, что он нас простил!
– Правда? Вы так и подумали? – Кутейкин отважился и соврал. – Конечно, он так и сказал. Только после того, как пообещал с вами разделаться. Если что, девоньки, я у себя. Приходите поплакаться. – И, насвистывая марш Мендельсона, скрылся за дверью.
Гробовое молчание длилось несколько секунд. Первой не выдержала Эллочка:
– Я ему не верю. Федор, конечно, мог обидеться, но не до такой степени, чтобы всех разогнать. В крайнем случае, лишит премии.