Я не сводила глаз с монстра. Нижним концом посоха я нарисовала на снегу круг. Не ахти какая защита, но лучше, чем ничего.
– Картер, когда подам сигнал, беги сюда.
– Эта тварь слишком быстрая.
– Я попробую взорвать иероглиф и ослепить ее.
Я и сейчас утверждаю, что мой план удался бы, но проверить это я не успела. Мой левый сапог раздавил льдинку. Монстр тут же повернулся на звук.
В это время в свете иероглифа появился молодой русский парень в форме местной полиции и теплой шапке, в руках он сжимал автомат. Мне показалось, что он немногим старше меня. Шинель была ему велика; парень в ней буквально тонул. Увидев монстра, юный полицейский выпучил глаза. Он попятился, едва не выронив оружие.
Парень что-то крикнул мне по-русски. Судя по интонации, это был вопрос: откуда здесь взялась эта тварь и не мы ли ее хозяева?
Тжесу-хиру зашипел на нас обоих, что при двух его головах было совсем просто.
– Это монстр, – объяснила я полицейскому.
Думаю, он ничего не понял. Я все равно продолжала, пытаясь говорить как можно спокойнее:
– Веди себя тихо и не стреляй. Я пытаюсь спасти своего брата.
Юный страж сглотнул. Наверное, он утонул бы и в своей шапке, если бы не большие торчащие уши. Глаза русского парня перебегали от тжесу-хиру к Картеру и пылающему надо мной иероглифу. А потом… потом случилась очередная неожиданность.
– Хекат, – произнес полицейский.
Этим древнеегипетским словом я всегда вызываю свой посох. Автомат в руках парня мгновенно превратился в шестифутовую дубовую палку, увенчанную головой сокола.
Я молча удивлялась. Неужели в русской полиции служат тайные маги?
Парень заговорил по-русски. Среди слов я поняла только одно – Меншиков. Так вот кто тебя послал!
– Ты намерен отвести нас к своему хозяину? – спросила я, хотя мы с парнем говорили на разных языках.
Тжесу-хиру оскалил обе пасти. Он быстро терял страх перед пылающим иероглифом. А Картер был слишком далеко от защитного круга. Не добежит.
Если мальчишка – маг, он должен понимать любую речь на интуитивном уровне. Помню, Амос нам прочел целую лекцию об этом. Сейчас у меня была возможность проверить дядины слова.
– Я понимаю, ты служишь Меншикову, – сказала я. – Но твой хозяин – предатель. Он вызвал это мерзкое чудовище, чтобы убить нас. Он опасается, что мы расскажем о его замыслах освободить Апофиса. Ты слышал это слово – Апофис? Отвратительный змей. Кошмарно отвратительный змей! А теперь либо помоги мне убить монстра, либо не мешай!
Не знаю, понял ли он мои слова на своем интуитивном уровне. Парень колебался. Затем ткнул пальцем в мою сторону и произнес:
– Кейн.
Это не был вопрос, но я ответила:
– Да. Кейн.
На лице парня отобразилась целая гамма чувств: страх, недоверие. Возможно, даже восхищение. Не знаю, что он слышал о нас, но, прежде чем этот приспешник Меншикова решил, помогать нам или действовать против нас, ситуация вышла из-под контроля.
Тжесу-хиру ринулся в атаку. А мой дорогой братец, вместо того чтобы увернуться, решил сразиться с чудовищем.
Картер обхватил руками правую шею тжесу-хиру и попытался оседлать монстра. А тот попросту атаковал его своей левой головой.
Ну о чем думал самоуверенный храбрец Картер Кейн? Уж не собрался ли он покататься на этой твари? Может, хотел дать мне время на заклинание? Сам он будет твердить, что вообще ничего не помнит. Но я вам скажу: этот непрошибаемый дурень Картер пытался спасти меня… ценой собственной жизни. Как вам нравится?
[В чем дело, Картер? Какие еще объяснения? Ты же ничего не помнишь! Лучше помолчи и не мешай мне рассказывать.]
Как я уже говорила, тжесу-хиру атаковал Картера. Мне показалось, что время ползет еле-еле. Помню, я громко кричала, пыталась направить свой посох на монстра. Парень, посланный Меншиковым, тоже что-то кричал (но я не поняла даже на интуитивном уровне). А монстр вонзил зубы в левое плечо Картера, и брат рухнул на снег.
Забыв про защитный круг, я бросилась к Картеру. Мой посох пылал. Не знаю, откуда взялись силы. По совету Изиды я об этом не думала. Страх и растерянность – вот и все, что у меня было. Их я и направила в посох.
Нападение на Картера явилось последней каплей. Проклятый день рождения! Мои старики стали жертвой двух наглых богов. Моим подругам, предвкушавшим веселый вечер, пришлось спасаться бегством. Про скомканное торжество я уже молчу. Но напасть на моего брата – это переходило всякие границы. Никому не позволено нападать на Картера Кейна.
Мой посох выбросил луч золотистого света, который ударил по монстру с силой струи из пескоструйного аппарата. Про песок я вспомнила не случайно. Монстр разлетелся на куски, и от него осталась лишь дымящаяся кучка песка и несколько обломков посоха Меншикова.
Я подбежала к Картеру. Он дрожал, глаза его закатились. На куртке дымились две маленькие точки – следы от зубов монстра.
– Кейн, – с нескрываемым восхищением произнес русский парень.
Я подняла обломок посоха.
– Смотри. Видишь? Это сделал твой хозяин Меншиков. Он служит Апофису. Меншиков. Апофису. А теперь… УБИРАЙСЯ!
Интуиция у парня сработала. Он повернулся и побежал.
Я склонилась над Картером. Потом села в снег, положив голову брата себе на колени. Мне не дотащить его. Но здесь нельзя оставаться. Это вражеская территория. Нужно поскорее найти Беса.
Я стала поднимать Картера на ноги. И вдруг кто-то еще подхватил его, помогая встать. Сет! Он по-прежнему был в своем красном наряде (неплохой прикид для дискотеки), покрытом малахитовой пылью. На голове болтались солнечные очки Меншикова.
– Ты?
В этот момент я была готова уничтожить вероломного бога, и мое «Ты?» звучало почти как смертный приговор.
– Я, – весело отозвался Сет. – Ну что, будем вытаскивать твоего брата? А то Владимир далеко не в радужном настроении.
Невский проспект мне понравился. Я бы даже не отказалась пройтись по магазинам, но только не глубокой ночью, не в метель и не с моим пострадавшим от яда братом. По обеим сторонам светились витрины дорогих бутиков и кафе. Сравнительно невысокие дома больше напоминали особняки. Я вглядывалась в вывески. Все они были на русском, и я не представляла, как мы найдем Музей шоколада. Среди стоявших машин лимузина Беса я не увидела.
Сет вызвался нести Картера, но я не позволила. Не доверяла я этому богу хаоса. И потому мы вдвоем волокли моего бездыханного брата. Сет без умолку болтал, рассказывая об особенностях яда тжесу-хиру:
– Противоядия нет. Пострадавший живет – самое большее – двенадцать часов. А потом смерть. Это удивительный яд.
С монстра болтливый бог перекинулся на Меншикова.