Вот что я смогла понять. Пока мы плывем по реке Ночи, я должна прочесть три части «Книги Ра» в трех разных местах. Наверное, без этого не оживить три ипостаси бога солнца. И каждая из ипостасей будет сопротивляться. Если, читая заклинания, я запнусь хотя бы на одном слове, участь моя будет еще ужаснее, чем у Влада Меншикова. Само собой, мне было страшно, но я не имела права думать о провале. Оставалось надеяться, что в нужное время я сумею разобраться во всей этой древней бессмыслице.
Течение становилось все быстрее. Дыры в корпусе расширялись. К неизвестным опасностям добавлялась блистательная перспектива утонуть в реке Ночи. С помощью боевой магии Картер вызвал ведро и принялся вычерпывать воду. Я пристально следила за командой. Чем дальше заплывали мы в пределы Дуата, тем непокорнее становились светящиеся шары. Они открыто противились моей воле. Чувствовалось, они еще не оставили мысли сжечь меня заживо.
Думаете, легко плыть по магической реке, когда в мозгу вам без конца нашептывают: «Умри, предательница, умри»? Меня не отпускало чувство, будто нас преследуют. Стоило обернуться назад, и во тьме я видела беловатое пятно. Что-то вроде остаточного пятна от вспышки света. Я не торопилась делать выводы и пока относила это на счет своей взбудораженной фантазии. Но еще тревожнее мне было от кромешной тьмы впереди. Никаких очертаний берегов, ни одного ориентира. Вообще ничего. «Огненные матросы» вполне могли выкинуть барку на скалы или направить в пасть чудовища, а мы бы и не почувствовали. Мы плыли сквозь темноту и пустоту.
– Ну почему здесь так… скучно? – пробормотала я.
Картер в который уже раз опорожнил ведро. Странная картинка: парень, одетый как фараон, с посохом и цепом на поясе, вычерпывает воду из прохудившейся барки.
– А может, здешние области соответствуют типам человеческого сна? – предположил он.
– Каким еще типам? Не выдумывай!
– Я не выдумываю. Мама нам об этом рассказывала. Термин есть такой в науке – тип сна. Неужели не помнишь?
Я не помнила. Мне же исполнилось всего шесть, когда мама погибла. Она была не только магом, но и ученым. И перед сном читала нам не только сказки. Мама рассказывала про законы Ньютона и периодическую таблицу элементов. Почти все мамины рассказы выветрились из моей головы, хотя так хотелось их запомнить. Меня всегда злило, что Картер помнит маму намного лучше.
– Сон имеет разные фазы, – начал объяснять Картер. – В первые часы сна мозг находится почти что в коме. Это самая глубокая фаза, протекающая почти без сновидений – так называемый медленный сон. Вот и река, если следовать аналогии, в этом месте такая темная и бесформенная. А затем наступает фаза быстрого сна. Тогда начинаются сновидения, и глаза спящего совершают быстрые движения. Чем они быстрее, тем живее и ярче сны. Возможно, области Дуата строятся по такому же принципу.
По правде говоря, объяснения Картера показались мне малость притянутыми за уши. Правда, мама говорила, что наука и магия не всегда являются взаимоисключающими. Она называла их двумя диалектами одного языка. Потом мне вспомнились слова Баст о множестве рукавов и притоков реки Ночи. Словом, эта река не имеет постоянного русла. И вообще, говорила Баст, двух одинаковых путешествий в Дуат не бывает. Очень многое зависит от мыслей путешествующего. Интересно, а влияет ли на реку Дуата разум спящих? Если спящие добавляют к здешним кошмарам свои, тогда нас ждет веселенькое путешествие.
Постепенно река сузилась. Появились берега. Огненные шары – наши «матросы» – выхватывали из темноты холмы черного вулканического песка. Похолодало. Днище барки задевало за подводные камни, скрипело на перекатах. Все это лишь усиливало течь. Картер устал вычерпывать воду и полез в сумку за воском. Мы вместе попытались залепить дырки и произнесли заклинания, чтобы воск держался. Жевательная резинка тоже сгодилась бы, но у меня не было ни одного пакетика.
Никаких навигационных и опознавательных знаков, само собой, не было. Но мы сразу почувствовали: это другой отрезок реки. Время неслось, а мы еще ничего не сделали.
– Наверное, первое испытание – это скука, – сказала я. – Постоянно ждешь, когда же что-то случится.
В Дуате нужно следить даже за мыслями. А уж за словами, произносимыми вслух, – тем более. Вскоре я пожалела о сказанном. Перед нами возникла гора. У этой горы была нога, обутая в сандалию. Нога опустилась на нос барки, остановив движение.
Вид у ноги был препротивный. Она определенно принадлежала существу мужского пола. Громадные грязные пальцы с желтыми потрескавшимися ногтями, которые давно не подстригали. Может, обкусывали, но делали это явно нерегулярно. Тесемки сандалии покрывали лишайники и ракушки. Не буду много рассказывать про эту ногу. Казалось, ее хозяин торчит здесь уже не первую тысячу лет. И за все время ни разу не сменил обувь.
Великан разглядывал нас, как диковинных букашек.
– Кому это здесь скучно? – загремел, уносясь в темноту, его голос. – Могу убить вас. Мигом избавитесь от скуки.
У него была такая же юбка, как и у Картера. Думаю, из материи, пошедшей на юбку, удалось бы сделать паруса для десятка кораблей. По строению и пропорциям тело великана напоминало человеческое, только невероятно волосатое. Когда я увидела его, то испытала желание создать благотворительный фонд помощи чрезмерно волосатым. А вот голова у великана была баранья. В самом прямом смысле слова. Белая морда с медным кольцом в носу. Большие изогнутые рога, увешанные множеством медных колокольчиков. И широко расставленные глаза с ярко-красной радужной оболочкой и вертикальными щелями зрачков. Возможно, все это звучит довольно пугающе, но «баран-великан» не показался мне исчадием ада. В нем ощущалось больше меланхолической грусти, чем угрозы. Будто он так давно стоял на каменном островке посреди реки, что забыл, зачем здесь находится.
[Картер спрашивает, когда я успела стать экспертом по части великаньих душ с бараньими головами. Может, ты заметил, что я вообще-то человек наблюдательный. А сейчас закрой рот и не мешай мне рассказывать дальше.]
Честное слово, мне его стало жалко. В глазах у него застыла тоска одиночества. Я бы ни за что не поверила в злые намерения «барана-великана», если бы он не выхватил из-за пояса два громадных кинжала с кривыми лезвиями, чем-то похожие на его рога.
– Вы молчите, – заметил он. – Значит, соглашаетесь, чтобы я вас убил?
– Благодарим за предложение, но мы не согласны, – ответила я, стараясь говорить вежливо. – Хочу произнести одно слово и задать тебе один вопрос. Это слово – «педикюр». А вопрос такой: кто ты?
Великан рассмеялся блеющим, совершенно бараньим смехом (если, конечно, бараны умеют смеяться).
– Если бы вы знали мое имя, все прочее не понадобилось бы. Я бы вас пропустил. Увы, никто не знает моего имени. Стыдно, конечно, но это так. Вижу, вы сумели найти «Книгу Ра», оживить слуг его барки и доплыть до врат четвертой области. До вас еще никто не забирался так далеко. Мне очень жаль, что я вынужден раскрошить вас на мелкие кусочки.