Потому что, оказавшись перед его картинами, выставленными в мансарде дома, замерла от восхищения. Несомненно, Баланчин был талантлив, ему было чем гордиться. К чему тогда прикидываться скоромником? Паук он и есть паук, одним словом. Талантливый паук.
– Я же говорила, – шепнула ей Пелагея, – ничего особенного. Лес и лес.
– Это сказочный лес, – тоже шепотом ответила ей Оля, – мне кажется, еще немного, и сейчас на эту поляну выскочит Серый волк с царевной или выйдет горбатая, но добрая Баба-Яга…
– Ага, – шептала Пелагея, – Яги нам только и не хватало. Вон ее фотокарточка на комоде!
Оля обернулась туда, куда показывала Пелагея. Анжела в этот момент полностью завладела вниманием хозяина, который с упоением рассказывал ей о секретах своего мастерства.
Фотография была большая и качественная, ее делал, без всяких сомнений, настоящий художник, готовящий портфолио для моделей. И модель была очень качественной. Все было при ней, врожденная худоба, длинные ноги, тонкая талия, симпатичное личико с пухлыми губами и широко распахнутыми миру глазами. Муза, она его Муза. Что ж, возможно, ей повезло. У Оли как-то нехорошо сжалось сердце. Это было предвестником ревности. Нет, вот уж этого она не допустит! Влюбиться в мачо? Да ни за что и никогда. Пусть этот бабник издевается над своей Музой. Оле такого счастья не нужно. Ей вообще ничего от него не нужно. Она и сама та еще раскрасавица. Пусть у нее и ноги не такие длинные, и талия не осиная, и губ пухлых нет. Да, она явно проигрывает этой модели с фотографии.
Через несколько дней Оля стала привыкать к размеренной деревенской жизни, которая стала для нее своеобразным отдыхом. Ехать к морю она уже не торопилась. Феликс Иванович потихоньку, со знанием дела и мастерством талантливого самоучки, восстанавливал раскуроченный им же автомобиль. Оля заходила в сарай уже более уверенно. Каждое утро в ее машине появлялись новые запчасти, на которые она отдавала приготовленные для курортного отдыха деньги.
После знаменательного вечера у Баланчина, показавшего, что он на самом деле прекрасный художник, Оля тоже решила заняться творчеством. Когда-то в детстве родители пытались сделать из нее творческую натуру, повели на прослушивание в балетную школу. Толстая тетка в больших очках после беседы с Олей заявила им, что балерина из нее не получится потому, что у девочки полностью отсутствует музыкальный слух. После толстой тетки родители повели дочь на фигурное катание. Но Оля всегда хотела творить. Пусть не ногами, так руками. И она в доме детского творчества занялась рисованием. Правда, вскоре его пришлось забросить, из Оли пытались делать суперфигуристку. Не получилось ни того, ни другого, но навыки остались. И она решила их использовать, взяв с собой на прогулку фотоаппарат.
Если не получается писать картины, то она будет фотографировать эти замечательные окрестности.
Анжела не могла составить ей компанию, она днем отсыпалась, ведя ночной образ жизни, как и ее новый кавалер Марио. Ольга этого не понимала. Если уж мафии суждено найти Марио, так они найдут его и ночью, и днем. Хотя отыскать итальянца в российской глубинке довольно сложно. Обычно они кучкуются в столицах и ни от кого не скрываются. Разве что именитые и прославленные от своих поклонников. У Марио была одна поклонница, и чем он только ее заинтересовал? Подруга же была вполне довольна своим времяпрепровождением.
Оля бегала по опушке леса и примеривалась, что лучше запечатлеть для потомков: бабочку, усевшуюся на полевой цветок, или спрятавшуюся в высокой траве птичку, обе были готовы вот-вот улететь. Она выбрала птичку, но внезапно поблизости раздался шум, который птичку сразу вспугнул, она улетела. Досадуя на то, что не удалось сделать впечатляющий снимок, Оля обернулась на шум и увидела… стадо животных. В принципе назвать стадом еле передвигающих ноги трех коров и пастуха было бы опрометчиво. Но Ольга немного струсила, все-таки животные, хоть и домашние, но в вольной обстановке способны на непредсказуемые поступки. Вон как сражаются с ними храбрые матадоры, страшно смотреть.
Пастух-философ, шествующий сзади коров, ни с кем сражаться не собирался. Он брел, глядя на кучевые облака на пока еще светлом небе, и прикидывал, когда соберется дождь. Среди маленького стада Оля увидела Марфушку и немного успокоилась, внимательно разглядывая пастуха.
Философ оказался симпатичным парнем со светлыми волосами, упрямым выражением лица и худощавым телосложением. Внешне он нисколько не походил на матадора, сражающегося с упрямыми, вероломными быками. Впрочем, Марфушка, хоть и была упрямой скотиной, вероломством не отличалась. Оля навела объектив на стадо и запечатлела процессию, во главе которой она шла. Все-таки что-то собачье в этой молодой корове было. Она узнала Ольгу и радостно замычала. Философ оторвал свой взгляд от облаков и с удивлением уставился на девушку.
– Привет! – крикнула ему Ольга, чтобы не стоять истуканом, понимая, что два истукана – это уж слишком. – Антон Николаевич Земляникин?!
– Можно просто Антон Николаевич, – прищурился философ и направился к Ольге, оставив своих подопечных там, где им показалось удобнее жевать сочную траву.
– А я Ольга, – ей стало смешно называть этого изможденного переростка Николаевичем.
– Пелагея говорила, – сообщил тот, останавливаясь рядом с Олей. – Вы у нее гостите потому, что она дала вам под зад.
– В некотором роде так, только не мне, а моему автомобилю, – поправила его Ольга, обижаясь на Пеги. И чего только она не наговорила всей деревне?
– Понятно, – хмыкнул философ и сел на траву. – Отдыхаете, значит. Это хорошо. У нас здесь здорово. Свежий воздух… – Игнорируя его слова, Марфушка бесцеремонно подняла хвост, и до Оли донесся запах свежего навоза. – Ягода, – он сорвал землянику, Оля поморщилась.
После того, что случилось, она вряд ли станет ее есть даже отмытой. Глупо, конечно, природа есть природа, и коровы – ее дети. Но и она человек. Только столичный и со своими тараканами в голове. Но пришлось поддерживать светскую беседу дальше. Симпатичный парень смотрел на нее с явным интересом, из чего Оля заключила, что ничто человеческое философам не чуждо. Это ее как-то окрылило и вселило уверенность в том, что она не хуже некоторых муз.
– Антон Николаевич, – кокетливо заявила она, – сейчас я вас щелкну! – И направила на него фотоаппарат.
Тот не стал сопротивляться, кричать, что он не в форме и без укладки, как это обычно делала Анжелка. Он улыбнулся ей и притих. Снимок получился замечательный, на цифровике его можно было сразу же посмотреть и, если что, продублировать.
Антон принялся уговаривать девушку сфотографироваться самой на фоне деревенских коров. Оля кисло улыбнулась, представив, как она покажет этот снимок в офисе девчонкам. Вот, пожалуйста, такой был у нее отдых – деревенский экстрим. Такой вот был пастух, а что, очень даже привлекательный парень, такие были Марфушки, тоже очень даже ничего домашние животные, такое светило солнце, не хуже южного, и так вот выглядел сказочный лес. И согласилась.