Василиса не знала, где был изумруд, но догадывалась. Уж никак не у Сидорова. В паре охранник плюс Дубинина ведущая роль была явно не за ним. В том, как Калерия взялась за магазин, сразу чувствовалась ее деловая преступная хватка. Сидоров… Василиса неожиданно вспомнила, где она видела розовую пуговицу, оброненную преступниками в квартире Алевтины. Она ее видела на форменной кепке охранника! Тот еще ворчал, что кепка серая, а пуговицы на ней розовые, а Монти отвечала, что ей такая форма нравится и Сидоров будет носить то, что она ему скажет.
Тонкий и толстая. Сидоров разобиделся на Монти и пошел на преступление. Но на Монти были обижены и Раечка, и Алевтина. И Кузнецов ее бросил. Подруга обманула. Василиса посмотрела на Леокадию, та смотрела на стол с провиантом, прикидывая, уж не наесться ли перед смертью или дождаться все-таки преступников с молотком?
– Дождемся. – Василиса накрыла ее холодную руку своей. – И у нас все получится. Если у них есть камера слежения, нам лучше изобразить, как мы пьем компот. Давайте сядем за стол, но сначала избавим его от продуктов. Если в чем-то еще есть снотворное… Мы не должны рисковать.
Дамы уселись за столом и принялись разливать компот по кружкам, потом стали делать вид, что пьют его, после этого, естественно, изобразили на полу засыпающее царство…
– Отлично, – потер руки, а затем шишку на лбу подглядывавший в замочную скважину Сидоров. – Напились, метелки. Вот до чего жадна бабская натура! И чувствуют подвох, а сдержаться не могут! – Он скривил физиономию и передразнил Алевтину: «А вишни там нет?» Есть, Краева, есть. Кстати, о жадных бабах. – Сидоров полез в карман и достал мобильный телефон. – Калерия? Да, это я. Они спят. Через сколько приедешь? Через два часа? Почему так долго? Нет, они проспят до утра. Да, машину скорой помощи я подготовил. Сосед заломил такую цену! В два раза больше, чем в прошлый раз. Так что приплюсуй это к моей доле. Не злись, меня тут никто не видел. Нет, Цыпленковы тоже не видели. Только тут это… третья появилась. Василиса Василькова из свадебного салона. Конечно, спит с ними, куда она от меня денется. Я тебя обрадовал? Так я тебя постоянно радую, Лерочка, любовь моя. Хорошо, про любовь больше не буду.
– Ты слышала? – прошептала Алевтина Василисе. – Вот гад! Думает, что мы отрубились, и радуется.
– Чего и требовалось ожидать, – ответила тихо Василиса.
– В замочную скважину подглядывает, – пробурчала Леокадия, – у меня дальнозоркость, я его искрящийся оптимизмом щучий глаз отсюда вижу. Вот нищета Калерия! Даже нормальную камеру установить не смогла! Следят в замочную скважину, голытьба. – И она притихла.
В гулкой тишине за дверью раздались удаляющиеся шаги. Сидоров отправился праздновать победу?
– Лежим дальше, мало ли что, – прошептала Василиса, сжимая в руке грабли.
– Я от нее такой подлости не ожидала, – принялась делиться сокровенным Леокадия. – Подругой еще называлась, змея подколодная. Ладно бы выкрала изумруд, так еще и в плен захватила. Пусть ни на что не надеется. Я и под пыткой не скажу, что в кулоне омолаживающее средство! Там его практически не осталось. Да и качество уже не то, приходится делать дополнительные процедуры. Уколы красоты дорого обходятся! А после этого подвала мне придется решиться на хирургическое вмешательство. Никому нельзя верить, никому. – Леокадия перевернулась на другой бок и продолжила: – Илья небось, оставшись без денежной подпитки, сбежал…
– К Калерии, – не выдержала Василиса. Эх, молчать бы ей и молчать!..
– Нашел к кому. А я еще этой фригидной стерве магазин подписала! – досадовала Леокадия. – Я теперь нисколько не удивляюсь человеческой наглости и двуличию.
– Ага, – вставила Алевтина, – я тоже не удивляюсь наглости и хамству. Нет, Сидоров – вот гад! А так вокруг меня крутился: «Ах, Алечка, не расстраивайся! Уйдем вместе, если эта сволочь Монти нас выгонит!» Извини, Леокадия, какие уж тут сантименты, так и говорил. А я ему верила! До самого последнего момента. Вот Василиса его сразу раскусила. Да, Василиса?
– Не сразу, – призналась та. – Да что теперь об этом говорить! За два часа нам нужно попытаться не уснуть. Хорошенькое будет дело, если Калерия с Анатолием вернутся, а мы тут храпим вовсю!
– Давайте анекдоты рассказывать! – предложила Алевтина.
– Давайте. Только сначала я расскажу одну интересную историю об изумительной чистоты изумрудах, которые привез своей возлюбленной мореплаватель Кортес. Было это в сороковых годах шестнадцатого века. И была его возлюбленная прекрасна и легкомысленна…
– Ну-ну, – изрекла Леокадия, – знаем мы эту историю. Ювеналий Юльевич Капа тот еще сказочник. Королева Изабелла с помощью подручных выкрала у наивной дурочки эти камни.
Приказала сделать из них ожерелье и унесла его с собой в могилу. Один камень оставила в назидание потомству. И странствует этот камень по свету, калеча жизни и сердца.
– А разве это не так? – спросила Василиса. – Разве вы с Калерией поссорились не из-за этого камня?
– Да не ссорились мы с ней, – отмахнулась Монти. – Она захотела отбить у меня Кузнецова и позарилась на омолаживающий порошок. Ей уже ничего не помогало, а надо было просто меньше жрать. А как изумруд повернуть, чтобы медальон открылся, спросить заранее забыла, тупица.
– А как его надо повернуть? Как?
– Ага! Так я и сказала!
Лежать на цементном полу было не слишком комфортно, но ничего другого не оставалось. Радовало, что на дворе лето и риск подхватить простуду сводился к минимуму. Но приходилось часто переворачиваться с боку на бок, мысленно поражаясь йогам, которые всегда спят без перин и матрасов. Когда в доме все стихло, а судя по всему, Сидоров приготовил себе ужин, поел и завалился спать или смотреть телевизор, пленницы тихо встали и прислушались.
Тишина не внушала опасений. Но она могла закончиться в любой момент с приездом Калерии. Василисе не верилось, что Дубинина может пойти на мокруху, но она плохо знала Сидорова. Зато его знала Монти и костерила на каждом шагу. Больше всего ее огорчало, что, если с Калерией им справиться ничего не стоит, повалить Анатолия физически невозможно.
Василиса провела репетицию обороны: Леокадию с молотком и Алевтину с лопатой поставила с двух сторон двери, сама встала прямо по центру, как центральный нападающий в финальном матче за европейский кубок, с граблями. По ее команде все должны были действовать одновременно – бить без промаха. Монти с Алевтиной помахали орудиями обороны, приноравливаясь к боевой обстановке, и уселись рядом с дверью. Василиса махать граблями не стала, и так ясно, что к ней лучше не приближаться на пушечный выстрел, какая она злая и решительная.
Вскоре в доме послышался шум. Пленницы вскочили на ноги и приготовились отражать атаку. Шум стих внезапно, но послышались быстрые шаги спускающихся в подвал.
– Двое идут, в тапочках, не на каблуках, – прислушиваясь к шагам, сказала Василиса, – уверенно так шагают, спешат. Спешат с нами разделаться. Девочки! На изготовку!