Во внимании к ней, он чувствовал себя так, словно он заботился о самой сломленной части себя самого… и все это время, Эдди был свидетелем с его красными глазами.
- Ну, теперь, - сказал Эдриан, когда скрепил последнюю деталь. – Иди домой… или туда, где что то есть.
Она оставила их на неустойчивых ногах, но не из-за секса или минета, и, как только дверь закрылась, Эдриан откинулся на унитазе, положил свои руки на бедра и уставился в пол.
Я внутри тебя, Эдриан. Я прямо там, обернутая вокруг твоего сердца.
Это была странная ночь, чтобы возвращаться к своей болезни, но это было типично и вполне вероятно, когда вы долго живете с чем-то, вы привыкаете к симптомам, говорящие вам о том, что все имело фатальный исход.
У него был рак. В нем. Он начал расти очень давно, эту опухоль никто не мог увидеть. Он позволил Девине в тот, первый раз, когда он обменял себя на нечто нужное ему в войне, и она вживалась в нем с тех пор, сантиметр за сантиметром. Ничто не могло вытащить его из забвения, которое неминуемо придет за ним, даже Эдди. И прокляная все, она делала тоже самое и с Джимом. Глядя на своего лучшего друга, он услышал как заговорил: - Я умираю, Эдди.
Загорелая кожа Эдди стала серой, но он ничего не говорил. Черт, не было сомнений, что это не было сюрпризом для парня, что Эд на самом деле произнес это. – Я не доживу до конца этой войны. – Эд прочистил горло. – Я просто… не собираюсь этого делать.
Когда Райли въехала на своей служебной машине на подъездную аллею красивых дощатых колон, Век провел своей рукой по челюсти, и пожалел, что не успел сегодня побриться, прежде чем они уехали из офиса. С другой стороны, пяти часовая щетина была меньшей из его проблем. Он хорошо понимал, что у него были мешки под глазами и множество пунктиков, о которых он не вспоминал недели назад. Он посмотрел на свою напарницу: - Спасибо тебе за это.
Она улыбнулась такой открытой и честной улыбкой, что он на мгновение был дезориентирован: Райли определенно была не из тех женщин, которым было необходимо все это аптечное дерьмо на лице, чтобы получить весь этот свет, который исходил у нее изнутри, а не с ее щек и ресниц. А это выражение? В значительной степени делало его колени слабыми.
Он знал причину ее сияния. У него было чувство, что это произошло потому, что он любила это место и того с кем они собирались поесть: чем дальше они были от работы, и чем ближе к этому дому они становились, тем легче и радостней становилась она. – Твои родители долго здесь живут? – спросил он, когда они вышли из машины.
- Всю мою жизнь, - Она оглянулась на большой дуб во дворе, и маленький белый заборчик на тротуаре с вишнево-красным почтовым ящиком. – Это удивительное место, чтобы расти. Я могла ходить в школу пешком через мой двор, и все полдюжины из нас жили в радиусе шести ярдов и все мы учились в одном классе. И ты знаешь, мой отец был директором школы – и до сих пор, так что я всегда чувствовала, что он со мной каждый день, всю мою дорогу до колледжа. Это очень хорошо, веришь этому или нет.
Улица не отличалась от той на которой жили Бартенсы, если подумать об этом. Очень средний класс, но в лучшем смысле этого слова: это были люди, которые упорно трудились, чертовски любили своих детей, и без сомнения, окрестности озарялись мини-парадами для детей на четвертое июля. Черт, даже случайный лай собак вызывал ностальгию.
Не то, чтобы он когда-либо принял участие в этом дерьме.
- Ты готов пойти внутрь? – спросила она.
- Да, извини. – Он обошел вокруг автомобиль. – Чем занимается твоя мама?
- Она бухгалтер. Они встретились в колледже, и пошли в аспирантуру в САНИ Колдуэлл в одно время. Он получала докторскую степень по образованию, а она пыталась сделать выбор между хрустом чисел и обучением. Она выбрала числа, потому что это приносило больше денег, а потом поняла, что ей действительно нравиться работать в корпорации. Он досрочно вышла на пенсию в прошлом году и теперь делает много добровольных финансовых планов, ну и еще готовит еду.
Когда они пошли по плиткам дорожки и приблизились к глянцевой черной передней двери, он понял, что это был первый раз, когда он знакомился с родителями женщины. Хорошо, да, это не было в контексте «данной» ситуации, но, парень, теперь понимал, почему он раньше не сближался с другими. Райли собиралась представить его, и ее прекрасные мать и отец застынут в замороженными выражениями лица, связывая точки.
Вот дерьмо, это была плохая идея –
Дверь распахнулась, прежде чем они добрались до нее, отбрасываясь в ширину и показывая афро-американскую женщину, которая была высокой, худой с фартуком на ее джинсах и черепашьей шеей.
Райли помчалась вперед и близко обняла ее, рыжие волосы смешались с точно такими же. Затем Райли отступила назад: - Мама, это мой новый напарник, ну, по крайне мере на этот месяц. Детектив ДелВеччио.
Глаза Века прошли взад вперед между парой. А потом поймав себя, он быстро вышел вперед и протянул свою ладонь: - Мэм, пожалуйста, зовите меня… Том.
Рукопожатие было оживленным и теплым. – Где моя девочка?
Глубокий голос, раздавшийся в доме, Век больше привязал к строевому, чем к школьному директору. – Входите, входите, - сказала миссис Райли. – Твой отец так взволнован, что вы поужинаете с нами.
Когда Век переступил через порог, он получил вид через коридор на кухню, но это не в последнюю очередь. Шесть на четыре фута вошедшего человека в пространстве и весь этот набор плеч, огромного хребта и его шагов был похож на один из мостов Колди. Его кожа была темной, как ночь, а глаза были черными… не пропускающими абсолютно ничего.
Когда Век подумал о ночном инциденте на кухне, он чуть было не пошатнулся.
Райли побежал вперед и бросилась к отцу, очевидно, уверенная, что она будет поймана и поднята с легкостью. Когда она обняла его, они не зашли дальше, парень был выше нее в раза два по пятьдесят, может быть, по семьдесят. Когда мужчина обнял ее в ответ, он приковал Века лазерным взглядом. Словно он знал его гость, хотел что-то сделать с его дочерью. Вот дерьмо…
Подобрав Райли под мышку, ее отец вышел вперед и протянул ему ладонь размером с покрышку. – Том Райли.
- У вас обоих одинаковые имена, - сказала мама Райли.
- Получается так, - Век моргнул за секунду.
Райли рассмеялась. – Разве я не упоминала, что я приемная?
Чертово удочерение. Он не придавал значения какого цвета были ее родители, или, как такое случилось. Он просто молился, чтобы ее отец никогда не узнал, что произошло на обеденном столе его маленькой девочки накануне вечером. – Детектив ДелВеччио, - сказал он, наклоняясь пожать его руку. – Сэр.
- Рад познакомиться с вами. Не хотите выпить?