— Я тебе уже говорила, что не останусь с ним наедине ни минуты… независимо от того, сколько пистолетов ты мне дашь.
Лаури лихорадочно думал.
— Мы бы могли объединиться, Лаури, — сказал я, — и вы бы заработали немного денег.
— Каким образом?
— Пора бы уже и повзрослеть. Вы что, хотите всю жизнь быть ночным вышибалой?
— В этом мире ты имеешь то, что тебе дают, а не то, чего ты хочешь, — сказал Лаури.
— Может быть, подумаем вместе?
Девушка поставила завтрак на стол. Лаури начал есть.
— Будь осторожен, — сказала малышка с негодованием, — уж больно он ловкий… Если ты вздумаешь заключать с ним какие-то сделки, только ты меня и видел.
— Что ты мне предлагаешь? — спросил Лаури.
— На карту поставлены восемьдесят тысяч долларов страховки, — сказал я. — Страховая компания собирается возместить только годичный взнос и освободиться от обязательств. Им чертовски не понравится, если их нагреют на восемьдесят тысяч долларов.
— А кому понравится? — перебил меня Лаури, бросая большие куски ветчины в рот.
— Я собираюсь их нагреть. Я как раз занимался этим делом. И пришел к этой девушке. Она в это время одевалась и велела мне подождать в соседней комнате. Кто-то шел за мной по пятам. Я думаю, что это были вы.
— Только не он, — заявила девушка. — Вы не посмеете навесить это дело на нас. Я была с ним все время, каждую минуту, с тех пор как вы украли нашу машину. Мы остановили машину, попросили немного бензина, заправили вашу машину и отогнали ее на вашу стоянку. Потом взяли такси и приехали сюда.
— Кто-то еще знал этот адрес, — сказал я.
— Какой адрес?
— Адрес убитой.
Лаури ухмыльнулся и сказал:
— Ты сочинил великолепную историю, однако. Давай прокрутим ее еще раз. Итак, ты вошел в спальню несчастной и увидел, что она одевается, так?
— Так.
— И она тебя поцеловала?
Я кивнул.
— И ты, конечно, такой застенчивый, что не захотел смотреть, как она одевается. А она, такая стыдливая, что не захотела одеваться при тебе и вытолкала тебя в спальню сестры.
— Можете мне не верить, но так оно и было.
Он расхохотался:
— Что бы ты подумала о такой девушке, малышка? — спросил он.
— Не втягивай меня в этот разговор, — заявила она. — Подумать только, как мы рискуем! Боже мой, бедная девочка!
— Пожалуй, я съем парочку яиц, — сказал я. — Я проголодался. Не беспокойтесь, я все приготовлю сам.
Я приготовился встать.
— Сиди и не двигайся, — сказал Лаури. — Малышка, если уж ему так хочется яиц, приготовь ему яичницу.
Она надула губки:
— Я не собираюсь ничего готовить для сексуальных маньяков. Пусть сам себе готовит.
— Уж больно быстро он проголодался, — сказал Лаури. — Меня не проведешь. Он хочет готовить сам! Ты знаешь почему? Как только ему в руки попадет сковородка с кипящим жиром, знаешь, что он сделает? Плеснет мне в глаза. И представляешь, что потом будет с тобой?
— Ой, ой! — закричала она.
— А вы подозрительный, — сказал я.
— Да, ты прав. Я чертовски подозрительный. — Лаури усмехнулся. — Я уже один раз имел с тобой дело.
У меня есть опыт.
Девушка встала и пошла готовить яичницу. Я сидел и смотрел, как шипит на сковородке жир. Она, конечно, не умела жарить яичницу. Дно сковородки было покрыто корочкой. Она даже не потрудилась ее снять.
А по бокам застыли пузыри. И яичница представляла собой отвратительное месиво, плавающее в жире.
— Детка, убери перец со стола, — сказал Лаури.
— Я хочу поперчить яичницу, — сказал я.
— Я сам тебе поперчу, — сказал Лаури. — Тебе только дай перечницу, ты обязательно снимешь крышку и сыпанешь мне перцу в глаза. И не смей трогать кофейник, — сказал он, увидев, как я потянулся за ним. — Я сам налью тебе кофе. Нет… Пожалуй, малышка нальет тебе кофе.
Лаури отодвинул стул, встал и сказал:
— Не двигайся! Не вздумай выкинуть что-нибудь.
Я сейчас вернусь.
Он вышел в другую комнату, оставив дверь открытой, и через минуту вернулся, держа в руке пистолет.
— Эта штука, — сказал он, — отрезвит тебя, если тебе вздумается плеснуть мне в глаза горячий кофе.
Я давился жирной яичницей, заталкивал в себя тосты и все это запивал кофе. Надо сказать, что кофе был отменный. Но от еды меня воротило.
Лаури смотрел, как я ем, и смеялся.
— Тебе приходится каждый кусок глотать дважды.
— В чем дело? — спросил я. — Неужели вы пытаетесь критиковать яичницу, приготовленную руками малышки? Кажется, у меня совсем мало шансов поладить с вами, что бы я ни делал.
Он наблюдал, как я доедаю яичницу и допиваю вторую чашку кофе.
— Сиди и не двигайся, — сказал он, — что бы ни случилось, не вставай с места. Понял?
Я зевнул.
— Мне это подходит. Я собирался помочь вашей жене помыть посуду.
— Жене! — фыркнула рыжеволосая.
— Ладно, малышка. Пусть будет так, — сказал Лаури.
— Как вы думаете, Лаури, зачем я пришел к вам сегодня?
— Черт меня побери, если я знаю.
— Я заключил сделку с Элджином. На карту поставлено восемьдесят тысяч. Мы получим только небольшую часть от этой суммы. Но эта часть может оказаться довольно большим куском. Думаю, что Элджин очень скоро явится сюда, если только он не передумал брать вас в долю. Но, наверное, он этого не сделает, как вы считаете?
Лаури смотрел на меня с большим подозрением.
— Что ты имеешь в виду, черт возьми? Что значит «не взять меня в долю»?
— Да я просто спросил.
— Откуда мне знать, что он станет делать?
Он замолчал. Мы оба наблюдали, как девушка наливала воду в миску, окунала тарелки в мыльную воду, полоскала и ставила на сушильную полку.
Я взглянул на часы и сказал:
— Черт возьми, как странно, что Элджин не связался с вами. А я думал, что он придет сюда.