— Пока нет, только ваше согласие.

— Согласие на что?

— На установление истины.

— Сильно, — усмехнулся Директор, — хорошо, будем считать, что я не возражаю, но учтите, если вы провалитесь, я первый откажусь от вас. Формально вы террористическая группа, обладающая оружием, деньгами, явками, с участием иностранных граждан. И, кстати, вы находитесь вне закона и вне рамок моей организации. Вам понятен ваш статус?

— Вполне.

— У вас есть какие-нибудь личные просьбы, пожелания?

— Да, я знаю, что вы задержали Костенко. Если можно, пусть его отвезут назад. У него умерла мать. Конечно, его нужно охранять, на всякий случай.

— Распорядитесь, — повернулся Директор к Вадиму Георгиевичу, — еще что-нибудь?

— Больше ничего. Желательно высадить меня где-нибудь поближе к метро.

— Почему вы считаете, что справитесь? — не удержался от вопроса Директор, — мы, целая армия профессионалов, не справимся, а вы — справитесь.

— У нас есть стимул. Они убили наших товарищей. Такого желания работать нет ни у кого из ваших людей. Кроме того, мы не знаем, кому из них можно доверять, — невозмутимо ответил Меджидов.

В этот момент Директор ФСК увидел глаза старого генерала, сидевшего перед ним. Вадим Георгиевич неслышно вздохнул. Директор отвел глаза, ему было стыдно.

Глава 6

Встреча была радостной. Сделав несколько проверок, Меджидов убедился, что за ним нет наблюдения и появился наконец в квартире, где его все ждали. Рассказы и взаимные наблюдения заняли почти три часа, пока наконец Лена Суслова не позвала их обедать. После обеда обсуждение продолжалось. Каждый говорил о своих личных наблюдениях, подчеркивая экстремальный характер ситуации.

— Понимаете, — рассуждал Меджидов, — вместо получения информации они убирают членов нашей, группы. Значит, мы им уже не нужны. То есть, им не интересна наша информация.

— Думаете, они вышли на документы? — спросил Ковальчук.

— Олег Митрофанович, я беру это как гипотезу.

Если они вышли на наши документы, значит, они попытаются их получить, или, /что еще хуже, уже получили. Но из-за этого не убивают. Согласитесь, здесь что-то не сходится; Можно просто тихо забрать документы и забыть про нас. А они этого не делают. И вот я в который раз думаю, что именно не устраивает наших противников? И кто они? Ведь мы уже три года практически не ведем активной деятельности. Считать, что это чья-то месть? Глупо. Но целенаправленный характер их покушений указывает, что за этим стоят очень серьезные люди. И они сделают все, чтобы нас уничтожить.

— Вы рассказали о своих выводах Директору ФСК? — поинтересовался Подшивалов.

— Практически да. Он-то как раз вне игры. Во-первых, он пока новый человек, во-вторых, если это он, то меня бы просто не довезли до Центра ФСК, и, наконец, он не мог знать о нашем последнем сообщении в Службу внешней разведки.

— После этого все и началось, — вставил Сулакаури.

— Мы сумели проверить, что сообщения, переданные ранее в Министерство безопасности к Баранникову также шли этим каналом, — добавил Подшивалов, — а значит, основная утечка информации идет именно оттуда. Согласитесь, не может быть, чтобы в двух параллельных ведомствах одновременно сидели люди, пытающиеся отстранить нас от всяких контактов.

— Меня беспокоит не это, — снова сказал Меджидов, — дело в том, что Баранникова и Голушко вполне могли убрать из-за этих документов, чтобы они не попали к ним в руки. И связные, пытавшиеся установить с нами контакты, вполне искренне допускали наше сотрудничество. Но почему они снова не попытались с нами связаться? Почему избрали такой бесцеремонный способ объяснения своих позиций?

Группа «Октава» пользовалась специальным каналом связи, предназначенным для разведчиков-нелегалов. При этом, получающий информацию, офицер разведки не мог знать ни имени агента, ни его положения в данной стране. Такая система была принята по предложению Кимафилби, считавшего, что нелегалы засыпаются на своих связных. Отчасти это было правдой, так как большинство советских разведчиков за рубежом провалились в результате действий других людей, связных, информаторов в собственном ведомстве, просто двойных агентов. Группа «Октава» получила еще в начале восьмидесятых несколько каналов связи и пользовалась ими по мере необходимости передачи информации. Вариант «семь», названный Меджидовым, как раз и предусматривал проверку последнего канала связи с тем, чтобы установить источник утечки информации.

— Вы хотите попросить личную встречу? — спросил Ковальчук.

— Думаю, да. У нас просто нет другого выхода.

— Это значит, сразу подставить себя под пули убийцы.

— Не думаю, — возразил Меджидов, — это не пройдет, если мы продублируем сообщение и дадим знать обоим каналам, что ситуация чрезвычайная. Стрелять в меня в таком случае может только самоубийца. Он сразу себя раскроет.

— Но ведь они не побоялись, сделать это в ФСК.

— Там была другая ситуация. Никто не знал, что мой разговор о группе может прослушиваться. Никто даже предположить не мог, что задействована дублирующая система прослушивания. А значит, их человек при выполнении задания не рисковал ничем. Ну, или практически ничем, так как был всего лишь одним из пятидесяти подозреваемых. Согласитесь, шансы на его провал достаточно невелики — два из ста. А тот в другом случае, при моей встрече — это будет стопроцентное попадание, и они не решатся так просто меня убрать. Тогда придется убирать и вышедшего со мной на связь офицера, а это вызовет цепную реакцию по всем каналам Службы внешней разведки.

— Все каналы связи напрямую связаны с руководством Службы внешней разведки, — напомнил Подшивалов, — может, за всем этим стоит Примаков?

— Вполне может быть, — согласился Меджидов, — кстати, провокация с целью убрать Баранникова очень в его стиле. Тут я могу согласиться. Но вот полет из окна своего дома для Паулиса Билюнаса Примаков придумать не мог. Очень грубо. Его люди работают тоньше, деликатнее.

— Как только нам передали о варианте «семь», — начал Ковальчук, — мы стали просчитывать варианты. Мы сразу поняли, что необходима личная встреча. Но учитывая, что вы были задержаны, мы стали разрабатывать вариант встречи с учетом психомодели Игоря Арсеньевича. Выбирали место встречи, задействованность других членов группы, возможные варианты отхода, продумывали вопросы безопасности. Менять что-либо уже поздно. Сообщение было отправлено два часа назад.

— Понятно, — помрачнел Меджидов, — я думал, что на встречу пойду сам. Но раз вы уже просчитали все варианты, тогда подключайте и меня.

— Да, — оживился Ковальчук, доставая карту. — Условное место встречи состоится здесь. Игорь Арсеньевич будет стоять под аркой, на этом мы настояли. Из проезжающих на улице машин этого места не видно и стрелять тоже невозможно. Предполагаемый убийца должен выйти из автомобиля и завернуть за угол. Вот здесь мы и планируем место Сулакаури. Он оденет белый халат, снова станет усатым грузином и будет продавать всякую мелочь.