Мэдди вошла в Уиллитс-Хаус, пытаясь побороть навязчивую мысль, что ничего не изменилось в ее жизни даже после этих пяти лет. Эверетт, дворецкий, выглядел так же, несмотря на ошеломленное выражение лица.
– Добрый день, Эверетт. – Она улыбнулась, желая почувствовать ту легкость, которую пыталась демонстрировать.
– Мисс Уиллитс, – запинаясь, произнес он с поклоном, – Добро пожаловать домой.
– Спасибо. – Мэдди импульсивно протянула руку. Секунду поколебавшись, он пожал ее. – Приятно снова видеть тебя.
– И вас. – Робкая улыбка восхищения тронула его губы. – По вас скучали.
Остановка внизу совсем не изменилась, так же как и живопись на стенах и бордовый ковер на полу гостиной, который Мэдди всегда ненавидела. Ее сестры шли следом за ней, возбужденно болтая об их приключениях за эти пять лет, пока она медленно поднималась по ступеням, пытаясь не вспоминать тот последний раз, когда она убегала в свою спальню. Мэдди заколебалась перед неплотно прикрытой дверью, но, прежде чем она успела открыть ее, Клэр выступила вперед и загородила путь.
– Теперь это моя комната, – объяснила она. – Папа сказал, что кто-то из нас может занять ее, а ты же знаешь, что я никогда не любила утренний свет.
– Клэр, – раздался голос матери снизу, – Мэдди может занять любую комнату, которую захочет.
– Мама! – запротестовала хорошенькая рыжеволосая девушка, затем тяжело вздохнула. – О, хорошо.
– Нет, Клэр, оставайся здесь, – ответила Мэдди, направляясь дальше. – Я не очень-то любила мою старую комнату. – Та перестала быть тихой гаванью. Запертая снаружи, тогда, пять лет назад, она чувствовала себя в ней, словно в тюрьме.
Ее сестры побродили по комнате, которую Мэдди выбрала для себя, затем спустились вниз, чтобы обсудить поездку на конный аукцион – купить новую верховую лошадь для Мэдди и для каждой из них. Куин послал Мэри в Уиллитс-Хаус вслед за Мэдди, и когда она с багажом поднялась наверх, Мэдди была только рада остаться наедине со служанкой и помочь ей распаковать вещи.
– Я справлюсь сама, мисс Мэдди, – сказала Мэри, открывая огромный гардероб из красного дерева, который внесли трое слуг. – Вам надо побыть со своей семьей.
– Я даю им время привыкнуть. – Мэдди состроила гримаску. – И себе, чтобы адаптироваться.
Какое-то время Мэдди думала, что Куин не позволит ей покинуть Бэнкрофт-Хаус. Он держал себя в руках, но его гнев проявлялся в напряженных мускулах лица и крепко сжатых зубах. Ей действительно не хотелось уезжать, но если бы она осталась, то непременно вновь бы отдалась ему. Он слишком притягивал ее, а его присутствие возбуждало и опьяняло ее. И через месяц он собирался жениться на Элоизе Стоуксли.
– Мэдди! – позвала ее мать через приоткрытую дверь.
– Входите. – Выпрямившись, Мэдди расправила юбку.
Дверь распахнулась.
– Могу я сказать тебе пару слов?
Мэри присела в реверансе.
– Извините меня, мисс Мэдди, – произнесла девушка, обходя хозяйку и торопливо покидая комнату.
– Мисс Мэдди? – повторила леди Халверстон. – Ты отказалась от места в нашей семье?
– Я думала, что это вы отказались от меня, – спокойно ответила Мэдди. – И я привыкла к тому, что меня называют мисс Мэдди. – Она села на край постели. Она боялась именно этого момента, когда ее мать начнет расспрашивать, где она была все эти годы, и она должна будет решить, что стоит сообщить ей, а что из ее приключений оставить при себе.
– Знаешь, мы уж начали думать, что ты умерла, – сказала виконтесса, присаживаясь у туалетного столика. – Быть сердитой и подавленной – это одно, Мэдлин, но ты исчезла на пять лет.
– Я хотела жить самостоятельно.
Ее мать внимательно посмотрела на нее.
– Ты говоришь об этом так, словно это какой-то пустяк, – прокомментировала она. – Твой отец, в конце концов, простит тебя, если ты останешься. Ты же знаешь.
Мэдди держала себя в руках.
– Я не сделала ничего плохого. Мне не требуется его прощение. И вы должны знать, что я не собираюсь здесь оставаться. Я кое-кому обещала остаться в Лондоне до моего дебюта в «Олмаксе» – моего второго дебюта там. Я так и поступлю. После того у меня не будет причин оставаться.
– Понятно. И кому же ты дала это обещание?
– Другу.
– А как насчет твоей семьи?
– Отец откровенно сказал мне, каким грузом я была для вас, что я недостойна носить имя Уиллитс. Я не забыла об этом. – Мэдди бросила взгляд на свои руки. – И не думаю, что когда-нибудь забуду.
– Мэдди, вы двое не могли прожить и недели, чтобы не поссориться. Но раньше ты никогда не уходила.
– Мама, как я могла остаться после того, что произошло?
Леди Халверстон на какое-то мгновение опустила глаза.
– Тогда почему ты вернулась?
– Я и так слишком долго пользовалась любезностью Бэнкрофтов, – осторожно объяснила она, не отваживаясь упомянуть о буре эмоций, захлестнувшей ее и Куина.
– Ты, похоже, нравишься лорду Уэрфилду, – заметила виконтесса, изучая щетку для волос старшей дочери и избегая ее взгляда.
– Лорд Уэрфилд очень серьезно относится к своим обязанностям перед семьей. И он ожидает, что другие будут поступать так, как он того хочет. Я… – Она заколебалась, боясь сказать что-то лишнее. Будет ужасно, если кто-то обнаружит, как отчаянно она любит его. – Я не всегда согласна с ним.
– Ты не согласна с маркизом Уэрфилдом? Это очень неразумно.
Мэдди пожала плечами:
– Кто-то же должен…
Виконтесса внимательно посмотрела на нее.
– Мэдди…
– Мама, уже ничего не будет так, как раньше. Я жила собственной жизнью целых пять лет, и мне это нравилось. Если ты хочешь, чтобы я ушла, я так и поступлю. Но я не буду сидеть и слушать, как папа кричит на меня, как он делал это раньше.
Виконтесса встала.
– Ты по-прежнему наша дочь, какой бы независимой ты себя ни чувствовала. Бэнкрофты, очевидно, питают какие-то надежды в отношении тебя. Но ты не можешь позволить себе смущать это семейство снова. У Клэр дебют на следующий год, и я знаю, что ты не захочешь, чтобы ее шансы на хороший брак были разрушены только потому, что ты провозгласила себя независимой от всего и всех.
Мэдди кивнула, когда ее мать вышла из комнаты.
– Хорошо.
Она знала, что нелегко будет вернуться домой, и она оказалась права. Ее мать, как бы она ни была рада вновь обрести дочь, всегда будет исполнять пожелания мужа.
Мэдди вздохнула. Пять лет вдали от дома сильно изменили ее, хотя она была уверена, что родители не поймут, что эти перемены к лучшему. Мэдди упала на кровать, пытаясь победить неожиданный приступ одиночества и гадая, что еще придумает Куинлан теперь, когда она ушла из его дома.