— Я слышал, что леди Фрэнтон теперь начинает любой разговор с фразы «Вы же знаете, катастрофа произошла именно у меня в саду», — лениво протянул он.
— Итак, это «катастрофа»? — спросила она, ничуть не удивившись. Ее собственный взгляд на замужество заметно изменился по прошествии нескольких последних недель.
— Для всей мужской популяции Мейфэра — катастрофа, — ответил он, переводя на нее взгляд. — Для меня тоже.
Виктория улыбнулась:
— Мы оба знаем, что мое опрометчивое поведение не могло больше продолжаться, иначе родители запрятали бы меня в монастырь.
— Зато, дождавшись наследства, вы могли бы вести себя так, как вам заблагорассудится, всю оставшуюся жизнь.
— Но это было бы так скучно, вы не находите?
Марли пожал плечами:
— Нам всегда было весело. — Он засмеялся. — Помните, как мы с лордом Эдвардом украли ракеты с фейерверком из тайника в «Воксхолле»?
— Да. Вы тогда чуть не сожгли Тауэрский мост, пытаясь запустить эти глупые игрушки.
Безо всякого предупреждения Марли склонился и поцеловал ее. Виктории пришлось сжать руки, чтобы побороть желание оттолкнуть его.
— Марли! — Она мысленно возблагодарила Бога, что никто в этот момент не смотрел в их сторону. — Я замужем!
— Это ничего не меняет, — сказал он голосом, так не похожим на его обычную манеру. — Ваш муж, вероятно, сейчас занимается тем же. Я слышал, что Софи Анжу была его любовницей в Париже. Как странно, что она приехала в Лондон сразу вслед за ним. Вы действительно думаете, что это совпадение?
Мысль о совпадении не приходила ей в голову, пока Марли не упомянул об этом. Но Син никогда не сделает подобную вещь.
— А вы что думаете? — Это, возможно, был еще один компромисс с совестью — из тех, о которых упоминал ее муж. Идти на компромисс со своим новым взглядом на Синклера было еще труднее, чем приманивать друзей для допроса.
— Я не исключил бы такой возможности. Вы должны защищать собственные интересы, Лисичка. Вам нравилось, когда я целовал вас, и это было только несколько недель назад. Помилуйте, зачем вам меняться?
Но она уже изменилась, и она не хотела, чтобы кто-нибудь, кроме Синклера, целовал ее или держал в объятиях. Именно муж заставлял бешено биться ее сердце, он был единственным человеком, который любил ее такой, какой ей нравилось быть.
— Не знаю, — медлила она. — Возможно, что-то может измениться, если вы объясните, почему так не любите Олторпа.
Марли горько рассмеялся.
— Помимо того, что он украл вас?
— Син вам не нравился и на вечере у Фрэнтонов, и до того, как началась… вся кутерьма.
Он нахмурился:
— Это вас не заинтересует.
Сердце Виктории дрогнуло. Лисичка, которую он знал, не стала бы слишком уж подозрительной и не боялась бы Марли. Не долго думая она ударила его по руке.
— Несомненно, заинтересует. Я живу с ним под одной крышей, а вы мой самый близкий друг, и я ценю ваше мнение.
Марли был падок на лесть, и теперь Виктория использовала ее по назначению, надеясь заставить его делать то, что ей было нужно, с наименьшей суетой.
В итоге это сработало — так же, как и всегда.
— Мне бы хотелось, чтобы вы прислушались к моему мнению, прежде чем идти танцевать с ним. — Виконт придвинулся ближе к ней на узком сиденье.
— Хорошо, я прислушаюсь… в следующий раз.
— Вы имеете в виду, что он будет — следующий раз?
— Все зависит от того, насколько убедительны причины, по которым я должна избегать Синклера. — Ее голос оставался твердым.
— Ему не следует доверять, — решительно заявил Марли. — Его брат прервал с ним всякие отношения, хотя Син умудрялся неплохо жить во Франции и не спешил вернуться домой, когда унаследовал значительное состояние.
— Вы сказали, его брат?..
Виконт кивнул.
— Это все знают. Олторп — бывший Олторп — был готов купить ему звание капитана в армии. Син и слышать не хотел об этом, видимо, рассчитывая составить себе состояние в другом месте, не рискуя головой.
Виктория с трудом подавила негодование. Ее муж не хотел, чтобы кто-то знал, почему он всю войну провел в Европе.
— Если он составил себе состояние во Франции, — медленно произнесла она, — то был не единственным, кто сделал это.
Марли покачал головой:
— Нет. Но он был единственным, чей брат настолько горячо выступал против торговли с Францией, что разбил об пол ящик с прекрасным французским шампанским в палате лордов.
Виктория в изумлении посмотрела на него.
— Вы думаете, Томаса убил Синклер?
— Я бы не поручился, что это не так. Томас не любил говорить о своем брате.
Слава Богу, она знала причину этого.
— Я не предполагала, что вы были так хорошо знакомы с лордом Олторпом. Вы никогда не говорили об этом.
Они подъехали к зоопарку, и Марли, спрыгнув на землю, обошел экипаж, чтобы помочь Виктории спуститься.
— Мы были друзьями, пока Олторп не стал яростно требовать, чтобы все отказались от французской собственности; он даже больше не садился с нами за один стол. Должен признаться, я больше скучаю по его прекрасному виски, чем по нему самому.
Виконт не убийца — теперь она была абсолютно уверена в этом. Всегда поглощенного собой Марли не заботило, какую политику вел Томас, и он терпел ее, потому что любил запасы виски лорда Олторпа. Его рассказ мог бы быть невероятной хитростью, но не в характере Марли было совершить что-то запутанное и сложное и не поставить это себе в заслугу.
— Думаю, я больна, — неуверенно заявила она, кладя руку на живот и придав лицу болезненное выражение. — Синклер Графтон — убийца? Почему вы не сказали этого до того, как я начала танцевать с ним?
Осторожно поддерживая Викторию, Марли повел ее к входу.
— Вообще-то, — пробормотал он, — я думал об этом. Пока лорд Син развлекается со своей оперной певичкой, почему бы и нам не заняться кое-чем?
— Кое-чем? — Виктория начинала чувствовать себя актрисой на сцене. Как она могла считать этого человека другом?
— А почему бы и нет? Больше того — когда вы вступите в права наследования, мы могли бы… убедить Олторпа выплачивать, скажем, пять тысяч фунтов стерлингов в год, чтобы мы держали свои подозрения при себе.
Она готова была рассмеяться по поводу его полного и окончательного идиотизма.
— Да, но я живу с ним под одной крышей. Что, если он решит укокошить и меня?
— Он не осмелится, — легкомысленно откликнулся Марли, когда они проходили мимо клеток с птицами. — Как только об этом узнают, сразу станет ясно, что он совершил и первое убийство.