— Пескарь, — усмехнулся Эндрю.
— Акула, — пробормотал Бит, поглощенный зрелищем фейерверка.
Тристан взглянул на брата, и Джорджиана не могла не восхититься его терпением и отзывчивостью. Он непременно оказывался рядом, если Роберт нуждался в нем.
— Кто-нибудь хочет мороженого? — обращаясь к тетушкам, спросил Тристан.
— Я сто лет не ела лимонного мороженого, — улыбнулась Милли.
— И мне одно, — присоединилась к ней Эдвина.
Мороженого хотели все, и Тристан встал, собираясь выйти из ложи.
— Никто не хочет помочь мне донести его? — спросил он, глядя на Джорджиану.
Эндрю привстал, но сразу же снова сел, когда Роберт, молча дернул его за полу. Брэдшо понял, что приглашение на него не распространяется, а Милли и герцогиня не могли пойти. Эдвина не успела ничего сказать. Джорджиана обошла ее стул и уже спускалась по лестнице. Проклятие. Видимо, ее тело и сердце были в заговоре.
— Мы сейчас вернемся, — сказал Тристан, подавая ей руку.
Она покачала головой, ожидая, когда снова будет соображать.
— Нельзя идти только вдвоем.
Он проворчал что-то похожее на ругательство и посмотрел на братьев. Эндрю приготовился встать, но Роберт опередил его. Он бросил взгляд на Джорджиану, и ей показалось, что она увидела в его синих глазах добродушную усмешку.
— Пойдемте.
Роберт шел впереди, и они с Тристаном ускорили шаги, чтобы не отставать от него.
— Не очень ловкая попытка уединиться, — сказала она. — Особенно когда Бит не пустил Эндрю.
— Я не ожидал, что он сделает это. Из него получится превосходная дуэнья. — Он посмотрел вперед на Роберта, на добрую дюжину ярдов опередившего их. — Мы сейчас потеряем его из виду.
— Довольно прохладно для мороженого, — заметила Джорджиана, размышляя о том, как бы ей было приятно дотронуться до его обнаженной руки.
— Я не мог придумать ни одного невинного предлога, чтобы увести тебя от твоего стража.
— Но это ты пригласил тетю Фредерику.
Она почувствовала, что краснеет.
— Только потому, что ты без нее не поехала бы.
На дорожках сада, проложенных между ложами и бельведером, из-за деревьев, кустов и цветов, вьющихся по стенам и нависающих над ними, было темно. Роберт замедлил шаги и обернулся к ним.
— Я возвращаюсь в Карроуэй-Хаус, — сказал он. — Спокойной ночи.
— Бит! — крикнула она ему вслед, понимая, что они с Тристаном остаются совершенно одни. — С вами все в порядке?
Он остановился и оглянулся через плечо.
— Да. Просто здесь слишком много людей.
Через мгновение он исчез. Она слышала смех и голоса, доносившиеся из лож, но никого не было видно.
Они продолжали свой путь к центральной части сада, и она по-прежнему смотрела на профиль Тристана.
Джорджиана перевела дыхание. Почему дрожь не пробегала по ее коже в присутствии Лаксли, или Уэстбрука, или всякой другой форели, плавающей вокруг нее? Почему только при виде Тристана, самого неподходящего из всех предполагаемых женихов?
— Что ты видишь? — тихо спросил он, по-прежнему глядя перед собой. — Не форель, надеюсь.
— Скажи, пожалуйста, мы все еще играли бы в эту игру, если бы я была нищей?
К ее удивлению, он не рассердился, но стал очень серьезным.
— Не знаю. Я… не хочу видеть тебя с другим мужчиной. Никогда.
— Так это только ревность? Ухаживание, чтобы помешать другим приблизиться ко мне?
— Нет. — Он нахмурился и провел рукой по темным волосам. — У меня трудное положение. Я не жалуюсь, но это правда. И я не уклоняюсь от долга перед своей семьей. — Тристан наклонился и, взяв ее за подбородок, заставил посмотреть ему в глаза. — Ты захотела бы стать нищей? Ты стала бы менее подозрительной и перестала бы сомневаться в намерениях женихов, если бы была бедной и красивой?
Никогда раньше он так откровенно не говорил с ней, и его голос звучал почти страдальчески.
Быстро оглянувшись, он прикоснулся к ее губам.
Неудержимое желание охватило ее. Джорджиана впилась пальцами в его руку, чтобы сдержаться и не обнять его за шею и не прижаться к его груди. Она старалась стоять неподвижно, как статуя, но не могла оторвать своих губ от его.
Кто-то засмеялся совсем рядом. Тристан отстранился и снова взял ее под руку — впереди на дорожке показалась небольшая группа дам и джентльменов.
Тристан повел ее дальше, и они прошли мимо еще одной группы, здороваясь и кивая, она почти не помнила, что говорила. Некоторые смотрели на нее с любопытством, но она полагала, что они просто удивлялись, видя, как она мирно гуляет с Дэром.
Как только они снова оказались одни, он хотел остановиться, но она заспешила вперед, оставив его перед выбором: идти быстрее или остаться позади. Они не должны закончить вечер обнаженными в зарослях рододендронов. А если он опять начнет целовать ее, именно так и случится.
— Почему мы бежим? — спросил он, сдерживая смех.
По крайней мере одному из них было весело.
— Потому что, если ты будешь бежать, то не сумеешь затолкать свой язык мне в рот.
— Вероятно, сумею, если захочу.
— Твои желания меня не интересуют. — Она взглянула на него. — И перестань смеяться.
— Но смешно же.
— Тебе необходимо было преподать урок, Дэр, пока ты не испортил жизнь еще одной женщине.
— Я усвоил свой урок. И я опять хочу тебя.
«Боже милостивый!» Она ускорила шаги.
Она оказалась настолько глупа, что попыталась, пользуясь собственной слабостью, проучить его. А теперь было уже поздно, и ей надо выяснить его намерения, пока не произошло самое худшее. Ей надо тянуть время.
Насмешливо улыбаясь, он заказал мороженое. Теперь руки у него были заняты, и он не мог трогать или целовать ее. Иначе таявшее мороженое испортило бы его красивый зеленый охотничий сюртук и белоснежный галстук.
Они благополучно вернулись в ложу, и хотя Фредерика пристально посмотрела на нее, Джорджиана не думала, что кто-нибудь знал, что она позволила Дэру целовать себя. Ей необходимо прекратить это, как бы ни были опьяняюще сладостны его объятия, — ради Амелии и ради нее самой. Что бы ни говорил Тристан, он не мог всерьез ухаживать за ней.
— А где Роберт? — спросила Милли, глядя им за спину.
— Он произнес целую фразу и отправился восстанавливать силы, — объяснил Тристан, раздавая мороженое. — Он сказал почти две фразы. По-моему, Джорджи вдохновила его. — Он опустился на стул рядом с ней и смотрел, как она ест свое лимонное мороженое.