– Эта программа не может быть краткосрочной, – медленно произнес он, стараясь продемонстрировать знаменитую уверенность Гриффинов. – Чтобы поддерживать контроль над процессом, я готов обеспечить стопроцентную оплату затрат на следующие пять лет. К тому времени у нас будет достаточное стадо, чтобы подсчитать, выгодно продолжать программу или нет.
– Пять лет, – повторил Пауэлл, взглянув на Идса.
– Я рассчитываю привлечь еще по крайней мере четырех фермеров, чтобы исключить узкородственное спаривание животных, – продолжал Закери. – Но я поговорил с Эдмундом, и он сказал, что хочет, чтобы его в первую очередь поддержали вы, потому что остальные потянутся за вами. – Закери не имел ни малейшего представления, так ли это, но ему показалось, что он задел нужную струну.
– Но вы говорите об огромных деньгах, милорд.
– У меня есть огромные деньги, – улыбнулся Закери. Оба джентльмена одновременно посмотрели на Димидиус, которая опустила морду в большое ведро с овсом. Она выглядела очень хорошо – большая, здоровая и смирная. Рядом с ней пасся теленок.
– Хорошо, лорд Закери, – сказал Иде, протягивая руку. – Сделка состоялась. Но за свое участие мы ожидаем получить процент от всех прибылей.
Закери пожал руку лорда:
– Обещаю.
Потом, пожав руку Пауэллу, он отступил, чтобы оба джентльмена пожали руку Уитфелду, а сам достал из повозки бутылку виски и несколько стаканов.
– Надо закрепить наше партнерство.
– Вы хороший парень, Закери, – с улыбкой сказал Пауэлл. – Когда начнем?
Это было самое трудное.
– Мне надо объехать несколько ферм в округе и посмотреть на их стада, так что я думаю, что животные начнут прибывать в течение следующих двух недель, а возможно, и раньше.
– Отлично. Уитфелд разлил виски по стаканам и поднял свой:
– За нашу Димидиус. Партнеры тоже подняли стаканы:
– За Димидиус.
– Теперь можете взглянуть.
Закери оторвался от юридического справочника, который он одолжил у Фрэнка Андертона. Ему было необходимо удостовериться, что юридически ни один из фермеров не может взять корову, а потом продать все их исследования без привлечения его к ответственности.
– Прошу прощения?
Джоанна отложила кисть и пригладила муслиновое платье.
– Я сказала, что закончила, и вы можете посмотреть, что у меня получилось.
Он и забыл, что снова позирует для портрета.
– Между прочим, я забыл спросить, как прошел ваш вечер с мистером Томасом.
– О, очень хорошо. Он пригласил меня на пикник завтра.
– Отлично. Тогда почему вы пишете мой портрет?
– Я больше не пишу ваш портрет.
– Вот как? – заинтересовался Закери и обошел импровизированный мольберт.
– Что это? Тога?
– Сначала я писала ваш портрет в костюме Аполлона, а когда вытянула из корзинки билетике именем Джона Томаса, то решила, что лучше буду рисовать его.
– Хорошо придумали. – На самом деле голова, сидевшая на тоге без всякой шеи, и выглядывавшие из-под нее кривые ноги кавалериста могли принадлежать кому угодно, начиная от принца-консорта до безумного императора Нерона, но Закери был рад, что, судя по размеру носа, это, во всяком случае, был не он. – А мистер Томас уже видел вашу работу?
– Нет еще. Я решила подарить ему портрет на пикнике.
– Думаю, он будет приятно удивлен, – дипломатично заявил Закери. – Могу поспорить, что прежде никто еще не писал его портрет.
– Это я придумала.
Судя по улыбке Джоанны, он сказал правильную вещь. И по крайней мере она переключила свое внимание с него на кого-то другого.
– Вот вы где, – услышал он голос Кэролайн, и у него забилось сердце.
– Добрый день, мисс Уитфелд.
– Добрый день. Я была в Троубридже и встретила там мистера Андертона. Он просил передать вам это. – Кэролайн протянула ему большой том в кожаном переплете. – Он сказал, что здесь больше говорится о соревновании колесниц, но возможно, и вы для себя найдете что-либо полезное.
– На тот случай, если мы вдруг начнем выводить коров для скачек? – сказал он, принимая книгу.
Она фыркнула и прикрыла лицо рукой. Он обожал, когда она так делала.
– Полагаю, здесь говорится об имущественных спорах. Хотите я посмотрю?
– Вы предлагаете мне свои услуги? – Его пальцы так и чесались убрать локон с ее лица и дотронуться до мягкой кожи.
– У меня почти две недели до того момента, когда придет сообщение из Вены. Я могу отплатить вам за вашу помощь…
– Принимаю.
– Если вы закончили убивать друг друга своей вежливостью, – саркастически заявила Джоанна, – посмотри, что я написала, Каро. Это Джон Томас.
Кэролайн попыталась сохранить нейтральное выражение лица.
– Бог мой, у тебя получилась замечательная цветовая гамма. И мазки у тебя такие деликатные.
Джоанна распушила перья, словно певчая птичка.
– Вот видишь! Я тоже могла бы стать художницей, если бы захотела.
– Не сомневаюсь.
– Пойду покажу Джулии. Она обзавидуется, потому что она нечаянно облила пуншем своего джентльмена, так что вряд ли ему понравилась.
Закери посмотрел вслед Джоанне, а потом обернулся к Кэролайн. Покосившись на служанку, штопавшую в углу носки, он украдкой погладил Кэролайн по тыльной стороне ладони.
– Еще раз спасибо зато, что предложили свою помощь.
– Мне надо чем-то себя занять, чтобы не сойти с ума, пока придет письмо из Вены.
– Рад услужить.
– Между прочим, позвольте спросить, для скольких портретов вы еще позируете?
Он-то думал, что она собирается предложить ему найти укромное место, где бы они могли продолжить свое знакомство, а она интересуется портретами.
– Началось с четырех, но после бала многие потеряли к этому интерес.
– Это хорошо, не так ли?
Значит, она не ревнует? Закери не решился спросить об этом. Самое большее, на что, по-видимому, можно надеяться, это что она захочет получить еще один урок анатомии.
– Не хочу показаться пристрастным, но на вашем портрете я больше похож.
– Спасибо, – хихикнула она. – Вы уже получили известие от вашего брата? Он согласен дать средства на поддержание папиной программы?
– Нет еще. Он всегда долго обдумывает, прежде чем принять решение, но он будет дураком, если проект его не заинтересует. А Мельбурн далеко не дурак.
Открыв том, Кэролайн спросила:
– Что надо искать?