– Мы не можем здесь оставаться.
– Возможно, но нам пока не нужно возвращаться. Она провела пальцем по его нижней губе. Он сказал, что намерен доставить ей удовольствие, и она чувствовала себя совершенно удовлетворенной. Но где-то в подсознании билась мысль: все это ради него самого, хотя это не должно было иметь значения. Все же она спросила:
– Закери, ты повеса?
– Кажется, ты сама сказала, что я не повеса.
– А я не ошибалась?
– Я сам себя таковым не считаю. Возможно, найдутся те, кто со мной не согласен.
– А что делает мужчину повесой?
– Это не разговор об искусстве.
– Я собираюсь в Вену. Любая информация может оказаться для меня полезной.
– Вена… Так вот. Повеса интересен лишь сам себе, ему нужны лишь удовольствия, его не заботят чувства или репутации своих жертв, коль скоро не возникает скандал, который может заставить его изменить свой образ жизни. – Все это время его пальцы блуждали по ее груди.
Ей не хотелось ни дышать, ни двигаться, только бы он не перестал прикасаться к ней.
– Значит, ты не повеса.
– Спасибо.
– А я не любовница.
Он посмотрел на нее. Его глаза были темными, как вода в колодце при лунном свете.
– Я ни разу не попросил тебя стать ею. Я не против того, чтобы ты осталась, и если твоя работа требовала бы, чтобы ты жила в Лондоне, а не в Вене, я тоже не возражал бы, но я не собираюсь управлять твоей жизнью, Кэролайн.
– Я знаю. Просто… я правда хотела бы быть с тобой снова, но я уеду в Вену. Я хочу стать художницей.
– Ты уже художница.
– Да, но теперь я собираюсь сделать это своей профессией и брать за это деньги. И хочу, чтобы меня уважали.
Перекатившись на спину, Закери подложил под голову руку и стал смотреть, как она одевается. Ей казалось, что от его взгляда у нее теплеет кожа, но она изо всех сил старалась этого не замечать. Возможно, в будущем мужчины будут смотреть на нее именно так, но она не совершит ошибки с тем, кому не будет доверять.
Закери она доверяла. Больше, чем она предполагала после их первой встречи.
– Давай я помогу. – Он встал, чтобы застегнуть пуговицы на спине.
Сознание того, что очень красивый голый мужчина стоит от нее всего в нескольких дюймах, заставило ее сердце бешено забиться. Волна желания окатила снова, но это вызвало у нее раздражение. Что это с ней? Господи, неужели она стала распутной? Больше она не поддастся этой слабости. И как только уедет, она выкинет его из головы.
– Спасибо.
Он повернул ее к себе лицом, положил руки на плечи и поцеловал. От этого нежного, но собственнического прикосновения у нее сжалось сердце. Ладно, пусть чувствует себя собственником до того момента, как они подойдут к дому. После этого эпизод будет окончен.
Она подколола волосы и подождала, пока он оденется. Оба уже немного успокоились, когда, спустившись вниз по стремянке и взявшись за руки, направились к дому.
– Придется вернуться к шарадам, – тихо сказал он, отпуская ее руку у самого дома.
– И к коровам.
– Да. Между прочим, дюжина коров, которых я купил, должна быть у Пауэлла завтра утром. Хочешь поехать со мной? Я должен объяснить ему детали нашего проекта.
– Думаю, что смогу выкроить время в моем расписании.
– Отлично, – улыбнулся он и опять ее поцеловал. Ей надо было отказаться. Что это с ней? Пока Закери задержался на ступенях, Кэролайн вошла в дом, быстро поднялась в свою спальню за шалью и так же быстро вошла в гостиную. Как она и предполагала, никто не заметил ее отсутствия.
Они лишь удивились, что так долго нет Закери, и стали обсуждать, не послать ли за доктором. Энн пересела со своего стула на диван рядом с Кэролайн.
– Ты не могла сразу найти свою шаль?
– Меня что-то отвлекло, и я засмотрелась в окно. Сегодня полная луна и кругом так красиво.
– А что ты еще увидела?
– Трава на пастбище блестит от росы.
– Глупая. Я имела в виду лорда Закери. Он где-то там бродит. – Энн вздохнула. – Наверное, отправился к коровам. Мне нравилось больше, когда он непременно хотел стать солдатом.
– А мне – нет. Неужели ты хотела, чтобы его убили только потому, что он хорошо бы выглядел в красном мундире?
– Нет, разумеется. Но согласись, армия более привлекательна, чем стада коров и их молоко.
Кэролайн была с этим не согласна. Она находила привлекательным не дело, которому он решил себя посвятить, а блеск в его глазах. Но сказать такое вслух не могла.
– Папа был солдатом, а теперь он фермер. Я предпочитаю, чтобы он был здесь, с нами.
В это время Закери с непринужденным видом вошел в гостиную. Голос Энн тут же потонул в какофонии голосов. Все хотели знать, прошла ли у него головная боль, чувствует ли он себя лучше или дать ему виски, или теплого молока, или чаю с медом.
– Спасибо, мне намного лучше. Мне просто надо было немного подышать свежим воздухом.
– У вас сено на рукаве, – сказала Сьюзен.
– Меня чуть не сбила с ног Димидиус, – усмехнулся он.
Кэролайн отвела от него взгляд и заметила, что на нее пристально смотрит леди Глэдис. Осталось четыре дня. Если она сможет удержаться еще четыре дня, все мечты сбудутся.
Закери посмотрел на Кэролайн искоса.
– Вы действительно хотите знать мое мнение о Парфеноне?
– Я бы не спрашивала, если бы не хотела.
– Но ваш отец довольно точно воссоздал его.
Они ехали по проселочной дороге, ведущей к небольшому поместью Винсента Пауэлла. Саграмор, по-видимому, застоялся в конюшне, потому что гарцевал кругами вокруг более спокойной кобылки Кэролайн. Закери тоже был бы не прочь промчаться с ветерком, но ему хотелось продлить хотя бы на пару часов удовольствие быть рядом с Кэролайн.
– Он работал по наброскам и в большой степени руководствуясь своим воображением. Хотела бы я увидеть, как выглядят настоящие руины.
Онане имела в виду просто описание. Хотелось знать его мнение и впечатление от увиденного.
– Я помню белый цвет. Белые колонны, окруженные пологими склонами из белого камня и земли. Было жарко и сухо. С моря дул легкий ветерок. – Он на секунду закрыл глаза. – И была тишина. Разговаривали туристы, пели птицы, и все же казалось, что вокруг очень тихо. Будто все замерло в ожидании. Было ощущение, что вот-вот появится Аполлон или Афина…
– Я могу представить себя там. Это, наверное, было чудесно. – Она отвернулась и откашлялась.
Он посмотрел исподтишка на ее профиль, на стройную фигуру в зеленом костюме для верховой езды и такого же цвета шляпке на каштановых волосах, и ему страшно захотелось поехать с ней туда, в Грецию, чтобы она все увидела своими глазами. Но это было бы сверх того соглашения, которое они заключили.