— Я никогда не забываю свои обязанности, ваше высочество.
Да, и все это знают. Его нельзя подкупить или принудить.
— Вот мы и пришли. Идите вперед, ваше высочество.
При словах Мея она подняла глаза. Король и королева сидели рядом в ложе и смотрели в ее сторону. Хейрек стоял чуть в стороне, пристально глядя на фейерверк, и держал в руке бокал с красным вином. Жозефина не видела Милтона, хотя в пестрой веселой толпе было трудно его разглядеть.
— Как прогулка, дочь? — спросил отец, поманив ее к себе.
— Очень познавательно. — Она пыталась сдержать дрожь, когда отпустила руку лейтенанта Мея.
Обернувшись к Мельбурну, чтобы поблагодарить его за услуги гида, она заметила быстро крадущегося к ним Милтона. В его руке блеснула сталь. О Господи!
Не раздумывая, Жозефина бросилась на Мельбурна, вцепилась в его лацканы и изо всех сил потянула к себе. Она крепко поцеловала его и, спотыкаясь, потащила от Милтона в сторону ложи. Руки Себастьяна рефлексивно сомкнулись вокруг нее, но Жозефина это едва заметила, встав между ним и капитаном.
— Мельбурн сделает мне предложение, — сказала она самым громким голосом, молясь, чтобы Милтон и отец ее услышали, — и я ответила «да»!
Себастьян едва разобрал выкрик Жозефины, но сцену видели все. Он схватил ее за плечи, чтобы отпихнуть как можно дальше. Черт бы ее побрал!
Он тоже заметил нож в руке нырнувшего в толпу Милтона, и тысячи мыслей взорвали его мозг. Она была права. Эмбри решил убить его сегодня вечером. И Жозефина Эмбри только что спасла ему жизнь.
В этот миг его мир дрогнул. Сглотнув, Себастьян крепко прижал Жозефину к своему боку.
— Я хотел сначала спросить вашего разрешения, ваше величество, — объявил он. — Но чувства захлестнули меня.
— Они захлестнули нас обоих, — добавила она дрожащим голосом.
Себастьян рискнул взглянуть на нее. Ее лицо было таким же белым, как, видимо, и у него, она была на грани истерики.
Странно, но это его успокоило. Он должен взять ответственность на себя. Милтон с ножом где-то здесь, и Жозефина, возможно, теперь тоже в опасности. Потом будет время разбираться, что произошло, а сейчас надо устроить настоящую суматоху.
— Надеюсь, вы простите нашу оплошность и дадите нам свое благословение, — продолжал Себастьян, провожая Жозефину к ложе.
Эмбри, услышав слова дочери, побледнел почти так же, как и она. Значит, и его это заявление застало врасплох. Сейчас все присутствующие уже слышали новость: герцог Мельбурн только что объявил о своем браке с Жозефиной, принцессой Коста-Хабичуэлы.
— Отпустите меня, — пробормотала Жозефина сквозь сжатые зубы.
— Молчите, — выдохнул Себастьян, остановившись перед ее родителями. — Ваши величества…
— Добро пожаловать в нашу семью, Мельбурн! — проревел Эмбри, сообщая всем, кто случайно пропустил вопль Жозефины, что только что состоялась помолвка. — Полагаю, теперь я должен называть вас Себастьяном.
Себастьян стиснул челюсти.
— Да, пожалуйста.
Герцог Хейрек, про которого почти забыли, так резко отшвырнул стул, что сломал перила ложи.
— Минуточку, — прорычал он. — У нас с вами соглашение, ваше величество. Я не…
— Мы беседовали, Чарлз, — прервал Эмбри, — но не заключали соглашения. А сейчас, пожалуйста, воздержитесь, мы обсудим это позже в частном порядке.
— Определенно обсудим. — Разъяренно глянув на Себастьяна, Хейрек шагнул в толпу.
— Пожалуй, и нам нужно идти, — неожиданно сказала королева Мария. — Мы создали настоящее столпотворение, а у нас только два охранника…
— Ты, как всегда, права, дорогая. Лейтенант, проводите нас к карете.
Себастьян не поправил королеву, что остался только один охранник. Вокруг слишком много людей, и если капитан Милтон все еще намерен убить его, ни к чему информировать о своих подозрениях.
— Мельбурн!
Он вздрогнул, услышав обращение Шея. В тоне брата чувствовалось изумление. Взяв себя в руки, Себастьян повернулся к нему:
— Мы обсудим это позже, Шарлемань. Я должен проводить свою нареченную и ее родителей к карете.
Шей взял себя в руки, сообразив, что еще одна публичная сцена в семействе Гриффин только ухудшит положение.
— Конечно, — ответил брат, отступив в сторону, когда лейтенант, Эмбри и его супруга вышли из ложи.
Все еще крепко сжимая руку Жозефины, Себастьян потянул ее вниз по ступенькам.
— Мне больно, — прошипела Жозефина.
— Меня это не слишком волнует, — ответил он, чуть ослабив хватку, но держал Жозефину рядом с собой.
— Я спасла вам жизнь.
— Спасибо. Могли бы крикнуть: «Убивают!» Это было бы столь же эффективно, но меньше народу сейчас глазело бы на нас и сплетничало.
— Можно подумать, что я хочу выйти за вас, — парировала она. — У меня была только секунда. Я ничего другого придумать не успела.
Скорее, она не могла придумать ничего другого, чтобы не разоблачить родителей и не выставить их мошенниками, кем они и были на самом деле.
— Нам с вами нужно очень серьезно поговорить в очень приватной обстановке, — тихо сказал он. — И вы скажете мне все, что знаете, чтобы я мог найти способ вытащить нас из беды.
— Я и есть беда, — шепотом ответила она.
И десять минут назад он поклялся себе порвать с ней все связи! Шекспиру с его замысловатыми сюжетами даже не снился тот хаос, в который угодил Себастьян.
Из толпы появился капитан Милтон. Он пробормотал что-то королю, тот покачал головой. Себастьян прищурился. Как ни крепко держал он себя в руках в последние дни, его контроль над собой истощался. Скверно, но ему придется улыбаться человеку, который, скорее всего, заказал его убийство. Поскольку к компании присоединился потенциальный убийца, слова надо тщательно взвешивать.
— Себастьян, — торопливо прошептала Жозефина, — не выдавайте, что вы знаете о…
— Ваше величество, — перебил он, когда они подошли к карете, — я должен снова извиниться, что сначала не обсудил вопрос брака с вами. Прошу вас, меня понять. Пожалуйста, поезжайте домой в моей карете и дайте мне несколько часов, чтобы проконсультироваться с моими юристами и должным образом представить вам, что я могу сделать для Коста-Хабичуэлы в обмен на руку Жозефины.
Настороженность на лице короля сменилась самодовольной миной.
Напыщенный чурбан.
— Это очень благородно с вашей стороны, Себастьян. Увидимся утром. — Он подал руку.
Себастьян неохотно отпустил Жозефину и пожал руку королю. Если бы он считался только с собой, он придушил бы негодяя.