— Чушь!
— Июнь 1999 года, — продолжала Саманта, мысленно скрестив пальцы. Один неверный шаг, и он уйдет в себя. А ей не хотелось задерживаться в этой комнате. Господи, Саманта Джеллико в тюрьме!
Партино смотрел на нее с такой ненавистью, что она была готова к тому, что он вот-вот накинется на нее. Он шумно выдохнул, подошел к зеркалу и вернулся обратно. Рик повернулся на стуле, чтобы не упустить его из виду. Он явно не доверял итальянцу точно так же, как и Саманта.
— Вы ничего не сможете доказать, — прошипел он. — Я честный человек.
— Я как раз все могу доказать, — отозвалась Саманта с оттенком презрения в голосе. — Хотите, назову весь список? Ремингтон! Голубой Гоген!
— Заткнись!
— Пожалуйста, но это ничего не изменит. Утром вас навестят агенты ФБР. Я просто хотела сообщить вам, что знаю, что вы сделали. Более того, я рассказала об этом Рику, а он, в свою очередь, поставит в известность ФБР. Пойдем отсюда? — Она посмотрела на Рика, молча призывая его подыграть ей.
Менеджер посерел. Не выдержав, он рухнул на стул.
— ФБР? Шлюха!
Рик с силой обрушил кулак на стул, так что Партино с Самантой подскочили от страха.
— Хватит! — взревел он.
— Рик, я…
— Заткнись, Данте! Мне нужно от тебя два слова, и я сделаю все, чтобы помочь тебе. Если же ты промолчишь, то я отдам все, что у меня есть, но добьюсь, чтобы тебя обвинили в убийстве Прентисса и покушении на меня.
— Я никогда…
— Это не те два слова.
— А что… что ты хочешь услышать?
— Имя покупателя таблички. Мы знаем, что у тебя были планы относительно ее.
— Я не…
— И ты снова ошибся. Третья попытка, Данте. И последняя.
Ричард откинулся на спинку стула, не отрывая глаз от Данте.
— Кто собирался купить у тебя табличку?
Данте молча открыл и закрыл рот, как выброшенная из воды рыба, а затем конвульсивно сглотнул.
— Меридьен, — выдохнул он наконец. — Гарольд Меридьен.
Имя показалось Саманте смутно знакомым. Рик плотно сжал челюсти. На секунду она подумала, что Рик не знает этого человека, но тут он вскочил со стула.
— Я прослежу за тем, чтобы судьи узнали о том, что ты всего лишь соучастник, — резко проговорил он. — Но ради твоей же безопасности, Данте, тебе лучше никогда не выходить из тюрьмы.
— Рик…
Рик подошел к двери и громко постучал. Офицер открыл. Коротко кивнув, Рик вышел. Саманта вздохнула и поспешила следом за ним.
— Дай мне ключи, — сказал он, когда они вышли на стоянку. — Я знаю, что ты их подняла.
— Нет. Залезай в машину, я поведу.
— Я сам хочу сесть за руль.
Склонив голову набок, Саманта внимательно вгляделась в его лицо.
— А ты бы позволил мне сесть за руль в таком состоянии?
— Саманта…
— Ты рассержен, ты хочешь разогнаться до бешеной скорости и убить этого типа по фамилии Меридьен. Не бойся, я буду ехать быстро, и у тебя будет возможность побуйствовать в поместье. А пока ты расскажешь мне, кто такой Меридьен и откуда ты его знаешь. Не забывай, что мне стоило большого труда прийти сюда. Надеюсь, это был первый и последний раз.
Коротко кивнув, Ричард обошел машину и сел на пассажирское место.
— Только езжай побыстрее, — проворчал он.
Саманта не обманула его ожиданий. Рик сидел, уставившись в лобовое стекло, как статуя или, скорее, как готовый извергнуться вулкан. Меридьен. Кажется, это имя как-то связано с большим бизнесом, а точнее, банковским делом. Когда Данте назвал эту фамилию, она думала о чем-то другом, иначе непременно вспомнила бы. Рик расскажет, но если он будет медлить, то ей придется уйти. Даже ради Рика она не готова была попасться в руки ФБР.
Фрэнк Кастильо дождался, пока офицер наденет на Данте наручники и уведет его. Он сломал карандаш, пока делал записи, но, несмотря на клокочущую внутри ярость, он не мог не признать, что из Сэм Джеллико вышел бы отличный детектив, если бы судьба и генетика не толкнули ее на другую дорожку.
Гарольд Меридьен. Кажется, банкир или что-то в этом роде. Надо будет проверить. Не местный, иначе он сразу вспомнил бы. Ладно уж, благодаря тому, что Ричард Аддисон воспользовался своим влиянием и решился обойти закон, он получил информацию.
Фрэнк устало поднялся на ноги. Джеллико и Аддисон не стали выспрашивать у Партино имя его босса по кражам и изготовлению подделок, значит, у них на уме нечто иное. И Аддисон явно понял, о ком идет речь. Похоже, утром ему снова придется наведаться в Солано-Дорадо. Каковы бы ни были результаты, формальности необходимо было соблюдать. Может, Аддисону с Джеллико достаточно получить ответы на вопросы, но ему нужен подозреваемый и приговор. И хватит этим двоим играть в игры.
Не успела Саманта остановить машину, как Ричард вылез и стремительно направился к дому. Ему надо было сделать несколько звонков, и плевать он хотел на разницу во времени.
Он с силой захлопнул за собой дверь.
— Так и будешь молчать? — осведомилась Саманта.
— Потом, — отрезал он. — Завтра я должен быть в Штутгарте.
Только преодолев первый лестничный пролет, Ричард осознал, что Саманта осталась внизу. Сделав глубокий вдох, он обернулся:
— Просто это стало очень личным, Саманта. Я все объясню позже.
— Хорошо, — произнесла она с непроницаемым лицом, — удачи тебе.
Это прозвучало как приговор. Ричард нахмурился:
— Что это значит?
— Только то, что я сказала. Удачи.
— У меня нет времени на разборки, Саманта.
Наклонив голову, она посмотрела на него. Он готов был поклясться, что разглядел в полумраке, как по ее щеке скатилась слеза.
— Это не разборка, Ричард, — спокойным, ровным голосом произнесла она. — Тебе нужно идти, и мне нужно идти. Это только факты.
Сердце Ричарда пропустило один удар.
— Что? Я просто еду в Штутгарт. Я вернусь через день-другой, в зависимости от того, что обнаружу там. — Он спустился на одну ступеньку.
Саманта тяжело вздохнула. Ее плечи поднялись и опустились.
— Завтра, когда за Данте придут из ФБР, он будет выкрикивать мое имя на каждом углу, чтобы спасти свою задницу. Я не могу сидеть и ждать этого.
При мысли о том, что Саманту могут вот так же запереть в крохотной комнатушке перед зеркалом во всю стену, Ричарда прошиб холодный пот. Решение пришло мгновенно.
— Поднимайся наверх, — сказал он, — и собирай вещи. Ты едешь со мной.
— Ты больше не должен играть роль моего защитника, — отозвалась Саманта, не двигаясь с места. — Наш договор этого не предусматривал.